Путь Тьмы 2

Ну что ты, мой дорогой император, мы же друзья, как я могла мешать тебе проводить столь замечательное собрание? Вызвать приступ ярости в зале, забитом придворными? Заставить тебя вскочить и наброситься с кулаками на пустоту? Нет-нет, разве такое допустимо?

И, как и всегда, необъяснимая ярость поднялась откуда-то из глубин души Черного Властелина, и он, скрипя зубами от бессильной злобы, процедил:

— Я все равно найду способ избавиться от тебя, тварь.

Попробуй, попытайся, придумай, — хихикнуло создание.

Шахрион моргнул и с удивлением понял, что стоит, положив пальцы на ручку двери своего рабочего кабинета.

«Когда это я успел оказаться тут? Еще минуту назад ведь был на лестнице», — он тряхнул головой и решительно открыл дверь. — «Наверное, показалось. Я так задумался, что не успел заметить, как дошел»…

Он сел за рабочий стол, заваленный многочисленными посланиями и документами, и только теперь со всей отчетливостью осознал одну ужасную в своей простоте мысль: «У меня осталось слишком мало времени»!

Шахрион сглотнул и спрятал лицо в ладонях, отгоняя подступающую панику.

«Нет, это опять Тень, это все ее проделки»! — успокаивал он себя, понимая, однако, что странная сущность, свившая гнездо в его мозгу на сей раз не виновата. Болезнь действительно зашла слишком далеко и нужно действовать как можно быстрее…

Первым делом император извлек из ящика небольшой ларец, доверху набитый серыми пилюлями. Он кинул в рот сразу три, после чего запил их водой из кувшина.

Спустя несколько минут боль, сопровождавшая каждый его шаг, отступила, сознание подернулось туманной пленкой, стало почти хорошо. Почти, потому как проклятая мигрень и не думала исчезать насовсем. О нет! Время от времени она давала о себе знать, тогда огненные всполохи боли выстреливали в затуманенный лекарствами разум, и император морщился.

Шахрион со вздохом посмотрел на коробку с пилюлями. Это уже третье лекарство, куда более мощное, нежели предыдущие два, и даже его он вынужден глотать горстями! Первый со Вторым с ног сбиваются, чтобы найти надежных алхимиков, не задающих вопросы и знающих свое дело, и с каждым разом их задача все усложняется.

Лекарства эти не были волшебным средством от всех бед. Они вызывали привыкание, губили здоровье, и ощутимо притупляли восприятие, а также — мешали думать, но без них, увы, Шахрион уже не мог. Вздохнув, он сел в кресло и принялся за дело.

Работа не шла. Император с трудом разобрался с самыми важными вопросами, после чего поднялся, запер кабинет на ключ и подошел к портрету отца, висевшему в углу. В неярком свете масляной лампы тот казался укутанным саваном мрака, и походил больше на приведение, нежели на человека.

Шахрион нажал на неприметный камешек в кладке, и картина отошла в сторону, открывая небольшой тайник, в котором покоилось несколько книг. Император осторожно достал самую верхнюю, пробежал пальцами по тусклому окладу из позеленевшей бронзы, украшенному несколькими черными опалами. Гримуар этот вместе с еще несколькими фолиантами пять лет назад принесли Первый со Вторым… И Шахрион долго не осмеливался даже коснуться сокровища, украденного из хранилища Ордена! Думал, получится как-нибудь обойтись…

Не получилось.

Усевшись удобнее, он аккуратно открыл книгу на первой странице и в очередной раз принялся вглядываться в пожелтевшие пергаментные листы. Шахрион в очередной раз погрузился в чтение мерзости, представлявшей собой смесь книги заклинаний с дневником и собранием откровений бредящего умалишенного. Книга принадлежала Безумному Императору, так сказать, идейному вдохновителю Шахриона на проведение безответственного и кошмарного ритуала, превратившего Стоградье в землю мертвецов, но даровавшего императору сказочное могущество.

Первые страницы выглядели в целом нормально и не представляли собой чего-нибудь особенно интересного, но чем дальше, тем страшнее становились письмена. В какой-то момент чернила изменили свой цвет на алый, строчки из ровных и четких, будто ряды пикинёров в баталии, превратились в скачущих по ухабам диких коней, логичные последовательные рассуждения уступили место бреду: несистематизированному, нелогичному, перелетающему с одного на другое.