Путь улана. Воспоминания польского офицера. 1916-1918

Улан заговорил с ней. Возможно, поначалу причиной тому была корзина, из которой исходили соблазнительные запахи. А может, он решил, что такая очаровательная женщина сможет скрасить поездку. Так или иначе, но он показал ей, в каком едет вагоне, и научил, чтобы она медленно, вроде без всякой цели, двигалась к нему. Сам он побежал к вагону и запрыгнул в него. Из вагона за женщиной наблюдали четыре любопытные, улыбающиеся физиономии. В солнечных лучах к ним медленно приближалась молодая женщина.

Раздался свисток паровоза.

Из вагона, в который запрыгнул улан, держась за поручни, свесились его товарищи. В доли секунды в четыре руки уланы подхватили женщину и, словно котенка, забросили в вагон.

Состав стал набирать ход. Никто не заметил, как уланы втащили женщину в вагон. Она была счастлива. Все получилось, и она едет к мужу. В вагоне ей все пришлось по вкусу. Уланы были такими же крестьянами, с какими она общалась всю свою жизнь, и они легко нашли общие темы для разговора.

В вагоне находились четыре лошади. Отличные лошади. Офицерские. Уланы оказались ординарцами, нещепетильными, бесшабашными и довольно искушенными в любовных делах. Находясь рядом с офицерами, они насмотрелись, как те ведут себя с девушками, и бессознательно пытались подражать им, стараясь «стать культурными».

Действительно, старались они на славу. Усадили женщину поудобнее. Помогли снять пальто. Соорудили из попон некое подобие ширмы, чтобы в случае остановки поезда какой-нибудь любопытный не увидел их пассажирку. Они развлекали ее смешными и страшными историями, нещадно хвастались, говорили о своей невероятной отваге, пели, подыгрывая себе на гармонике.

Обед они честно разделили с молодой спутницей. Она в свою очередь поделилась с ними едой, которую везла мужу. Ее домашние пирожки, сыр, яблоки пришлись как нельзя кстати: уланы уже давно забыли вкус домашней пищи. Один из уланов пробежался по поезду и принес вино. Возможно, он украл вино у кого-нибудь из офицеров, а потом сказал бы, что случайно пролил его. Так что они устроили настоящий пир.

Наступил вечер. В вагоне не было света, и впереди была длинная темная ночь. Дверь оставалась полуоткрытой, поскольку в вагоне было очень тепло и душно. На темном небосводе появилась яркая луна, и лунный луч, пробившись в вагон сквозь полуоткрытую дверь, разделил его на две части: в одной находились четыре лошади, в другой – четверо мужчин и одна женщина.

Беседа постепенно стихала. В наступившей тишине перестук колес звучал словно многократно повторяемое предупреждение, и казалось, что лошади, шумно вздыхая, с тревогой наблюдают за людьми. В темных углах вагона, перерезанного узкой полосой лунного света, копилось напряжение, постепенно заполнявшее молчащих мужчин, и они уже не находили слов, чтобы спрятать свои черные мысли.

Молчание становилось все более и более зловещим.

Еще днем уланы были рады, что рядом с ними сидит молодая женщина, напоминавшая им сестру или мать, нежная и ласковая. Она пришла к ним в лучах ласкового солнца и внесла ту радость, которой они были лишены долгие месяцы войны.

Но когда зашло солнце и пришла ночь, они забыли обо всем на свете. Они думали только о соблазнительном молодом теле сидящей рядом женщины. Она была совсем рядом, живая и теплая. Стоило только протянуть руку!

Тепло, исходившее от лошадей, действовало возбуждающе. Это знает каждый, кто когда-либо спал рядом с лошадью. Тепло лошади не сравнимо ни с чем. Его не напоминает ни тепло от костра, ни тепло, выделяемое работающим двигателем. Даже солнечные лучи не воздействуют на человеческий организм тем особым образом, как тепло лошади. Это жаркое тело вибрирующей крови. В темноте глаза лошадей кажутся особенно большими, и вы невольно задаетесь вопросом: понимает ли лошадь, о чем вы думаете. Мне кажется, что думают лошади именно в темноте.

Итак, когда в темном вагоне четыре улана и женщина надолго замолчали, лошади первыми заволновались. Время от времени какая-нибудь из них осматривала вагон, шумно вздыхала и, вздрагивая, втягивала воздух чувствительными ноздрями. Эта нервная дрожь является признаком жизни, и даже больше чем жизни. Это признак жизнеутверждения. Жизненных сил. Чувств. Продолжения рода.

В вагоне ехали четыре кобылы и четверо мужчин, но лишь одна женщина.

Самый хитрый из мужчин предложил ложиться спать. Все тут же согласились. Уланы соорудили удобное спальное место для женщины, а сами легли вдоль стен вагона и притворились, что заснули. Причем двое даже попытались изобразить храп.

Улан, предложивший ложиться спать, медленно и осторожно подполз к женщине. Он нежно разбудил ее и начал что-то нашептывать. Поначалу она вела себя спокойно, но когда поняла, что он хочет, когда увидела рядом совершенно безумные от желания глаза и влажные губы, почувствовала лихорадочное желание, то вскочила и начала кричать.