Путь улана. Воспоминания польского офицера. 1916-1918

Ободренный вниманием слушателей, священник продолжил. Тем особым, «святым», голосом, которым говорят священники, очень мягко и спокойно, он начал с утверждения, что институт брака является одной из важнейших основ православной церкви. Если мужчина посягает на честь женщины, не связанной с ним святыми узами брака, он совершает смертный грех и становится грешником, потерянной душой. Бог, видя, как люди женятся, радуется на небесах, но, заметив людей в греховных отношениях, плачет горькими слезами.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже стрелочник застыл с полотенцем в одной руке и стаканом в другой. Священник, плача и ломая руки, смотрел на солдат. Его душили эмоции. Он больше не мог говорить и просто что-то невнятно бормотал, пытаясь помочь себе жестами. Он напоминал глухонемого, который хочет, но не может говорить. Одна из девушек заплакала. Солдат попытался обнять ее, но она, вжавшись в стену, отталкивала его.

– Бог вознаградит вас за вашу мудрость и доброту, батюшка, – неожиданно сказал солдат. – Обвенчайте нас прямо здесь, и немедленно.

Священник застыл в изумлении: он не ожидал такого поворота дел. Беспомощно оглядевшись вокруг, он остановил взгляд на жене. Она не слышала, что сказал солдат, но, увидев растерянного мужа, быстро пришла в себя и спросила:

– Что он сказал? Я не слышала, что он сказал.

Солдат, покачиваясь, встал с места, обнимая рукой свою девушку. Он поклонился жене священника и, неестественно тараща глаза, торжественно сказал:

– Дорогая матушка, благословите нас. Мы хотим обвенчаться, – и нежно погладил девушку по голове.

На какой-то момент все присутствующие затаили дыхание. Старик стрелочник тихо засмеялся, прикрыв рот полотенцем.

– Замечательно. И овцы будут целы, и волки сыты, – прошептал он мне на ухо.

– Я… я… не могу вас обвенчать. Это незаконно… Я не могу… – запинаясь, проговорил священник.

– Можете, можете, святой отец, – с пьяной настойчивостью возразил солдат. – То, что раньше было незаконно, теперь стало законно. Новые порядки. Давай, батюшка, приступай к делу, мы торопимся, правда, любимая? – И он поцеловал девушку.

– У меня нет с собой необходимых документов и церковных книг. Нет ничего для процедуры венчания. Братья, я не могу совершать обряд.

Второй солдат, до сих пор до конца не понявший, что здесь происходит, вскочил с места и, размахивая руками, закричал:

– Дайте ему все, что он хочет! Пусть кто-нибудь принесет его церковные книги… А вообще-то зачем ему книги? Вот мои документы, товарищ. Господь Бог не будет против.

Жена решила помочь мужу и заговорила мягким, успокаивающим тоном:

– Дорогие дети, разве вы не можете отложить венчание на пару часов? Разве вы не можете подождать, пока мы съездим в город и вернемся со всем необходимым?

Солдаты переглянулись, посмотрели на девушек, вздохнули, и один из них, подтянув штаны, прошептал:

– Поверьте мне, матушка, это невозможно.

– Абсолютно невозможно, – подтвердил его товарищ, глядя на вздымающуюся грудь своей девушки.

Но неожиданно поднял голос комиссар. Набравшись храбрости, он заявил, что священник обвенчает их сразу же по прибытии в город. Долг солдат – доставить девушек в город, а там они уже могут венчаться.

– Потерпите всего два часа, ребята, только два часа, – взывал он к упрямцам.

– На войне за два часа может случиться разное, – с пьяным упорством возразил солдат. – Нет, только здесь и сейчас. Ты ведь тоже так думаешь, любимая? – обратился он к девушке.

Румяная монахиня, которая до этого сидела тихо, ничем не выдавая своего присутствия, неожиданно воскликнула:

– Вы не можете венчаться! Не можете. Девушка должна получить разрешение родителей.

– Кто ее родители? – взревел солдат.

Наивная монахиня, не задумываясь о последствиях, ответила:

– Ее отец полицейский.

Побледневший солдат стукнул кулаком по столу:

– Так вы считаете, что я, герой мировой войны и революции, должен спрашивать разрешения у проклятой полицейской ищейки? – И, вскинув винтовку, он грозно обратился к священнику: – Венчай нас немедленно, старый гриб, или я…

– Действительно, батюшка, – вмешался я, – вставайте и обвенчайте их. Товарищ прав, закончились полицейские времена.

Стрелочник и Алекс поддержали меня.

– И вы считаете себя культурными людьми? – всплеснул руками комиссар, не обращаясь ни к кому конкретно, и сам же ответил: – Нет, вы абсолютно невоспитанные люди… абсолютно. – И он демонстративно повернулся спиной к присутствующим и уставился в окно.