Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Я остановился на полпути к валу и уперся палашом в песок между ног. Поигрывая дагой, провёл взглядом по валу. Вновь посмотрел на "башню" и спросил — негромко, но отчётливо, меня услышали:

— Кто ещё будет стрелять?

Ответом мне было молчание. Я тоже какое-то время молчал, потом поднял палаш: — Нори! — крикнул я. На каменном валу произошло какое-то шевеление, но ответа не было. — Нори Пирелли! — повторил я. Щёлкнула тетива; я, угадав мгновенный промельк, ударом палаша смахнул направленную мне в лицо стрелу арбалета. И снова не было страха — только холодная собранность. — Я вижу, что вы там не умеете стрелять! Но я не знал, что ваш командир — трус! — я повторил то же по-английски и на плохом немецком, а потом вновь перешёл на русский: — Я говорю тебе, Нори Пирелли, что ты трус, негодяй и повелитель рабов! Если хочешь ответить мне на эти слова — выйди и докажи, что они несправедливы!

Снова движение — и на гальку с камней ловко соскочил мальчишка. Спружинил ногами и выпрямился.

Так я увидел разбойничьего "короля" Спорад.

Нори Пирелли стоял в десятке шагов от меня в свободной позе, опустив к ноге широкую шпагу-чиавону. В другой руке он держал маленький круглый щит, поблёскивающий отполированными выпуклыми роговыми бляхами. Итальянец выглядел моим ровесником, примерно одного со мной роста и сложения. Скорее всего, он нравился девчонкам — смуглый, тонколицый, с большими карими глазами и волнами чёрных кудрей, рассыпанными по плечам. Руки Нори от запястий до локтей закрывали наручья из толстой кожи, а прямо на голое тело была одета такая же, как у меня, бригантина.

— Я — Нори Пирелли, — он говорил на неплохом английском. — Зачем ты хотел меня видеть? И почему оскорбляешь меня, если мы с тобой не ссорились?

— Я вызываю тебя на поединок, — я вытянул в его сторону палаш. — И уже объяснил — почему. Что тебе нужно ещё?

— А… — Нори усмехнулся, блеснули белые зубы, но улыбка была нехорошая, злая. — Рыцарь. Ещё один рыцарь. Ещё один идиот. Ещё один правдолюбец. Ты не русский? — я кивнул, не спуская с него взгляда. — Ну, я подозревал это. А зачем мне сражаться с тобой? С какой стати? Моей крепости вам не взять. Постоите под стенами — и уйдёте. Так уже бывало. Ты думаешь, что ты первый?

— Я не первый, но я, похоже, самый умный. Или самый удачливый… Оглянись, — и я махнул рукой.

Нори обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть падающий с зубца флаг — он летел, похожий на гаснущий язычок пламени, и Нори проводил его взглядом до земли. Повернувшись ко мне, он быстро спросил:

— Что это?

— Это наши ребята, — любезно пояснил я. — Всю ночь лезли. Надеюсь — никто не сорвался… Кстати — у них луки, арбалеты и аркебузы, оттуда ваши позиции — как на ладони. Перебьют вас с удовольствием. Прямо сверху, а вам вверх стрелять будет не очень-то удобно, — я излагал всё это обстоятельно и почти доброжелательно. — Следить нужно лучше за своими часовыми. И не расслабляться. Теперь разговор другой.

Нори, конечно, был работорговцем и бандитом. Но лидером он тоже стал не просто так. И, судя по всему, всё оценил.

— Тогда зачем тебе этот поединок?

— Ты же сам сказал — я рыцарь, — пожал я плечами.

— Хороший ответ, — он вновь скользнул взглядом по скалам, махнул рукой своим, которые уже начали беспокоиться. — Но у меня ведь есть люди и в помещениях…

— Внутрь мы можем войти без проблем. А там — один за одного, и наших-то больше намного… А кого возьмём живьём — топим в море. Если доведём.

— Если ты убьёшь меня — что будет с моими людьми? — Нори был спокоен и серьёзен.

— А чего бы ты хотел? — вопросом ответил я.

— Ясно… Ладно. Хорошо погуляли, — усмехнулся он. — А если я убью тебя, русский?

Я впервые прямо посмотрел ему в глаза. И ответил уверенно:

— Не убьёшь. Не сможешь.