Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Выяснилось, что Кристина знает польский немногим лучше меня, изучавшего его по воспоминаниям деда и многосерийному фильму "Четыре танкиста и собака". Но Богуш успокоился, увидев лагерь и девчонок в нём, а пока ел, то и дело повторял "бардзо дзенкуе". Потом как-то сразу осоловел и свалился спать там, где ему указали место. С вопросами девчонки, конечно, навалились на меня и достали так, что я сбежал на верх пещеры. Туда ко мне влезла Танюшка с целым свёртком одежды. Не обращая внимания на мой сердитый взгляд, она хладнокровно расположилась рядом и предложила:

— Померяй сапоги и прочее. Если всё впору — то считай, что я тебя обшила на весь год. Даже куртку из медвежьего меха сделала, с капюшоном.

Я разулся и примерил новую обувь — с костяными пряжками и ремнями на щиколотке и по верхнему краю, ниже колена. Ощущение было странное — несмотря на прочную подошву, казалось, что стоишь босиком. Нога чувствовала почву и в то же время была надёжно защищена от камней, сучьев и прочего.

Опыт удался. Я невольно улыбнулся:

— Хорошая вещь, — вырвалось у меня. Танюшка вздохнула:

— Ещё штаны заменить — и полностью первобытный человек… Ладно, меряй зимнее. Во мне пропал подпольный мастер-швейник, тебе не кажется? И отвернись, я тоже куртку примерю.

Танюшка расстаралась изо всех сил. Я, конечно, не ценитель, но мне одёжка понравилась — у неё подворачивались и подстёгивались к поясу длинные полы, и настоящая медвежья шуба превращалась в удобную крутку. Капюшон на затяжке оторачивал волчий мех. Я вообще-то не барахольщик, но одеждой залюбовался, а когда повернулся к Танюшке, то залюбовался вдвойне.

Эта нахалка здраво рассудила, что парням лишние украшательства ни к чему, поэтому всю силу творческой фантазии, отпущенную ей природой, бросила в прорыв на свой зимний гардероб, выглядевший в сравнении с моим, как парадная форма английского гвардейца рядом с застиранной гимнастёркой нашего солдата. Но тем не менее Танюшка смотрела на меня с не меньшим восхищением, чем я на неё.

— Какой ты ста-а-ал… — протянула она.

— Какой? — не понял я.

— Ну… такой, — она показала что-то в воздухе. — Настоящий мужчина.

— Солидный? — невольно усмехнулся я.

— Нет, — Танюшка склонила голову вбок. — Солидный это вот… — она обрисовала обеими руками живот, — спецраспределитель, пайки и "волга". А ты не солидный стал, а… — и она нашла слово: — Надёжный. Я, когда гляжу на тебя, не верю, что может быть плохой конец… — она вздохнула и добавила: — Но ведь всё наоборот — не может не быть плохого конца… Да, Олег?

У неё горестно блеснули глаза.

Я в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и, взяв Танюшку за неожиданно холодные запястья — тонкие и сильные — опустился на камень, увлекая её за собой. Танюшка послушно села.

Я дунул ей в нос. И заговорил:

— Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь во влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про статную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

У Танюшки на глазах были слёзы. Но она улыбалась.

* * *

— Слушай, — Олег Крыгин, стоя на коленях, резал изогнутой на конце финкой копчёную утку, — а с чего ты вообще решил, что тут есть соль?

— Потому что есть Карловы Вары, географию надо было учить, — категорично ответил Вадим, тесаком умело подрубая ветки для заслона.

— Я как раз учил, — Олег вытер финку и убрал оружие. — Карловы Вары — там лечебную соль добывают. Слабительную. Для поноса.

— Найдём и обычную, — отрезал Вадим. — И потом, я же не собираюсь вас в Карловы Вары вести. По берегу идём и будем идти. Тут и соль найдём.