Путь в бездне

Он слышал от кого-то о новом изобретении — фотографии, но ни разу не видел эту фотографию своими глазами и относился к разговорам о ней скептически.

Он вспомнил о коричневой кожаной папке, что годами валялась под полицейским альбомом. Опять полез в стол и достал ее.

Он знал, что в ней.

Открыл металлическую застежку и раскрыл кожаную папку. На огрубевшей с годами коже, лежали три рисованных черно-белых рисунка. Два парня, и девушка. Над каждым рисунком, надпись печатными буквами:

«Особо опасный преступник! Розыск. В случае обнаружения выше указанного лица, следует незамедлительно сообщить об этом в ближайшее отделение департамента юстиции или дознания. Самостоятельное задержание указанного лица или таковая попытка, приравниваются к государственной измене и карается лишением свободы, вплоть до пожизненного! Вознаграждение гарантируется.»

Вот так — не больше, не меньше.

Склим аккуратно разложил перед собой все три рисунка.

Два парня лет двадцати пяти и девушка, примерно того же возраста.

Один из парней был похож на Роука и не похож одновременно. Слишком утолщен кончик носа, лицо полнее, чем у Вак, но сходство, конечно-же есть.

Это открытие неприятно удивило Склима, но второе заставило его затаить дыхание. Девушка. Именно она была с Роуком. Никаких сомнений.

Она.

Второй парень на третьем, последнем рисунке, был Склиму совершенно не знаком.

Роук, Роук, черт бы тебя побрал! Поганый день, поганый год и еще ты.

Склим внимательнее прочитал в карточке все, что относилось к Роуку Вак. Жилье предоставлено его родной тетей, сестрой матери, врачом районной больницы — Тосией Вак.

Тетя, значит.

Родная сестра матери.

Разумеется.

Он опять закурил. В оконное стекло, недовольно жужжа, билась настырная жирная муха.

Офицер, офицер. Не поспешил доложить начальству о том, что узнал, хотя надо думать отхватил бы приличный куш за голову Роука, но решил играть в свою игру. И риск разоблачения не помешал, как и Точ Ких.

Вот, теперь, о главном в этом деле.

Так кто-же на самом деле этот мнимый Роук Вак, и какая вина на нем, если государство поставило его розыск так высоко?

Как говорится — Твердь слухами полнится.

Склим много чего слышал за последние годы и суммируя то, что он выяснил за сегодняшний день, пришел к единственному, хотя и смешному выводу.

Роук Вак — пришелец. Это было еще одно открытие за сегодняшний день, и самое ошеломительное. Он чем-то выдал себя перед Точ Кихом, и тот поспешил сообщить о пришельце «большему» офицеру. Дальше все понятно.

Непонятно, что задумал этот самый офицер, но это уже не так важно.

Склим убрал папку и альбом обратно в стол.

Выводы, к которым он пришел, ошеломили его.

Офицер явится за Роуком опять, возможно сегодня ночью.

Приняв решение, Склим встал на ноги, взял в руки плащ и, одев фуражку, вышел в коридор. Заглянул в кабинет к Жар Дару.

Жар спал в своем кресле за столом, запрокинув назад голову, храпел.

Склим усмехнулся. Бодрое настроение понемногу стало пробиваться из-под недавнего уныния.

— Подъем, мать твою! — закричал он, и напарник, вздрогнув, и еще не придя в себя, попытался встать из кресла.

— А, опять ты. — Жар, успокоившись, произнес: — Я тут задумался…

— Займись делом, Жар, — серьезным голосом произнес Склим: — Не хватало, что-бы сюда явились из управления. — Склим уже собрался было выйти и вдруг, вспомнив нечто, сказал: — Ты опять не закрыл черный ход, Жар.

— Мусор выносил. — Жар мучительно зевнул.

— Смотри, что-бы тебя не вынесли.

— Да, пошел ты… Сам кого угодно, вынесу.

Склим усмехнулся.

В коридоре, одевая плащ, он думал, что дело Роука — самое серьезное дело в его жизни.

Он знал, где можно посидеть часик-другой и хорошенько еще раз обдумать то, что узнал. И, оказавшись на погруженном в тень крыльце участка, он уже думал о пивном погребке «Старый друг», что находится вверх по улице, на углу ремесленного училища.

Пистолет приятной тяжестью висел на поясе под плащом.

«— Я возьму тебя, сукин ты сын,» — думал Склим об офицере, «— Сентиментальный друг.»

Приняв решение, он странным образом позабыл все свои невзгоды и ему снова, как когда-то, было двадцать пять лет.

Жизнь обрела смысл.

Глава третья Неприкасаемые

Окрик Жара — хриплый и истеричный настиг Склима на самом выходе из полицейского участка.

— Склим! Вернись! Скорее.

Склим повернулся на его голос, придерживая рукой тяжелую деревянную дверь. Пружина, закрепленная на верху двери, натужно скрипнула.

— Проснулся?

— Вернись, тебе говорю! Из Управления звонили. Накаркал!

Жар не появлялся, кричал из коридора, видимо не отходил от своего кабинета.

Лентяй.

Склим зашел в здание участка, прошагал по коридору и завернул в кабинет Жара. Тот лихорадочно складывал в кипу разбросанные по столу папки и листы бумаги, полное его лицо, было непривычно сосредоточенным.

Склим спросил:

— Чего звонили-то?

— Надо в гнилые кварталы съездить, что-то там у них случилось. Сейчас автобус подойдет. — Собранные документы, сложились в кособокую стопку, грозя завалиться на бок: — Может сюда кто из начальства, зайдет. Ну, вроде бы, порядок.