Путь в Европу

Ярослав Браткевич:

Это очень интересный вопрос, который и меня, признаюсь, очень волнует. Причину такого накала страстей я нахожу в том, что две партии, претендующие сегодня в Польше на власть, в чем-то очень существенном между собой близки. Обе они выросли из одного корня – из «Солидарности». Обе ориентированы на модернизацию страны. Наконец, обе они – «государственнические», но – не в том смысле, в каком это слово употребляется в России.

Дело в том, что через весь ХIХ век Польша прошла без своего государства. А после 1939 года у нас его не было еще полвека. При коммунистах, правда, государственность формально существовала, но поляки не считали ее полностью своей. Соответствующим было и отношение к ней. Люди привыкли государство обходить. Или дурачить его. Или бороться с ним, как неоднократно происходило в 1950–1980-е годы. Это формировало специфическую культуру, характеризовавшуюся нигилистическим отношением к государству. Мы хотели, чтобы оно у нас было свое, национальное. Мы гордимся тем, что создали его. Но инерция прежнего отношения дает о себе знать, что препятствует модернизации страны.

Обе наши ведущие партии ставят задачу осуществления этой модернизации. Но способы решения задачи видятся им неодинаково. Учитывая же, что одна из них пытается опереться на поддержку традиционалистских слоев населения, нетрудно объяснить, почему она использует определенные приемы и определенную риторику. В глазах традиционалиста нет разницы между политическим противником и врагом. Ну а с врагами и говорить положено как с врагами… Естественно, что в эту войну втягивается и другая сторона.

А вообще-то я назвал бы это большевистско-меньшевистским синдромом. Ведь большевики и меньшевики тоже произросли из одного корня. И вы помните, конечно, о том, что так, как Ленин ненавидел меньшевиков, он не ненавидел никого. Ни октябристов, ни кадетов. Такие партии противостоят друг другу не на основе разных политико-идеологических доктрин, а на основе разного понимания одной и той же доктрины. В Польше мы наблюдаем сегодня нечто подобное. Причем в ситуации, когда враждующие партии ведут войну за голоса избирателей на свободных выборах, реально претендуя на власть.

Андрей Липский: В связи с темой коррупции, оказавшейся у вас на переднем крае политического фронта, встает вопрос о судебной системе. У нас в России получил широкое хождение термин «избирательное правосудие». Он означает, что суды выносят приговоры по политическому заказу. За одно и то же преступление они одних могут сурово наказать, а других – оправдать. Возможны ли такие вещи в Польше?

Игорь Клямкин: У меня дополнение к этому вопросу. Литовские коллеги рассказывали нам, что у них в стране суды проявляют робость и безволие в случаях, когда им приходится разбирать дела политиков и высокопоставленных должностных лиц. Вы говорили о том, что в Польше имеет место феномен «политического капитализма». Или, пользуясь приведенным вами выражением братьев Качинских, «бриджевого столика». Можно ли сказать, что за этим столиком рядом с политиками, бизнесменами, спецслужбами и криминалом находятся и судьи?