Путь в никуда

И действительно, когда Мокей явился в барак, Старик лежал в своем углу изрядно помятый и опущенный, Харя трясся в углу, размазывая кровавые слезы и сопли, все остальные делали вид, будто ничего не произошло, а на следующий день Старика нашли в туалете повешенным на сливном бачке. Кто и когда это сделал, лагерное начальство так и не дозналось, а может, и не очень стремилось узнать, ведь в зоне должен быть один хозяин. Мокей тоже ждал своего смертного часа, ведь месть Кузьмича была страшна. Но он запретил трогать Мокея, наоборот, как-то встретив его, успокоил: «Ты не бойся, я тебя не обижу, ты мне на воле нужен и помни об этом». Так Мокей с легкой руки Кузьмича и вошел в криминальный мир, мир со своими законами и понятиями, мир, в котором есть вход и нет выхода.

Глава 7

Все бы шло гладко, но приспособленчество Жеки очень уж раздражало остальных студентов. Все видели, как страстно опекает его Савельева из райкома комсомола, как незаслуженно ставят ему оценки в зачетку, как сам Жека втирается в доверие к студентам, пытаясь выяснить их настроения и причины их недовольств, а потом бежит в райком с докладом. Это все настраивало студентов против Жеки, и они становились замкнутыми в его присутствии, неохотно делились с ним своими проблемами, да и его доклады слушали с угасшим энтузиазмом, потому как призывая своих товарищей к великим трудовым свершениям, Жека мало что делал сам для их реализации. Были среди однокурсников и такие, которые просто хотели набить ему морду, но их удерживали те, кто хотел отомстить более коварным способом. И вот момент мщения наступил.

Было это в конце учебы. Жека благополучно добрался до пятого курса, мечтая, что после окончания института продолжит свою комсомольскую работу в райкоме или даже в институте, получив «свободный диплом», т.е. без обязательной отработки по окончании вуза. Спроси сегодня, как получилось, что после комсомольского собрания Жека и Савельева остались одни, он бы не ответил. Итак, они остались одни в полутемном актовом зале, Савельева что-то говорила, Жека кивал и делал пометки в записной книжке. Неожиданно Савельева приблизилась к Жеке столь близко, что он ощутил ее горячее дыхание на своем лице и запах тонких духов, дразнящих и будоражащих его молодое тело. Теперь Жека уже не слушал и не понимал, что там щебечет Савельева, он видел только ее стройные ноги, слегка прикрытые миниюбкой, эту белую блузку из прозрачного и очень нежного материала и, главное, эту нежную девичью грудь, которую мешала как следует рассмотреть верхняя пуговка, небрежно застегнутая, так что протяни он руку, и все восхитительное предстало бы перед его взором. Он почти физически ощущал ее мягкое, теплое тело, рука его потянулась к ее белой кофте, чтобы расстегнуть эту злосчастную пуговицу и устранить последнее препятствие, мешающее рассмотреть прелесть ее груди. Неожиданно Савельева, почувствовав, что они в зале не одни, отпрянула от него: «Ты что это задумал, щенок? Совсем с ума спятил?». Жека тоже понял, что сделал что-то противоестественное. Он отдернул руку, и наступило отрезвление.

Но с того дня все пошло наперекосяк. Видно, в ту злополучную минуту, когда Жека потерял над собой контроль, в зале кто-то был, и теперь он умело шантажирует Савельеву, а та, боясь за собственную карьеру, вынуждена отказаться от него, и теперь, как ни напрягался Жека, его положение в институте становилось все хуже и хуже. Не было отметки «хорошо», учитывающей твои комсомольские заслуги, не было звонков из ректората с просьбой об освобождении от хлопковой компании, не светил «свободный диплом», а наоборот, после защиты на троечку его отправили в распоряжение Минобороны, т.е. в армию, на два года. Одно радовало, что не рядовым, а офицером. Именно тот год, когда Жека получил свой диплом и направление в железнодорожный полк Сибирского военного округа, оказался самым неблагоприятным, потому что началась война в Афганистане. Прибыв на место, Жека, даже не распаковав чемодан, снова сел в поезд, чтобы отправиться в те места, откуда он прибыл, а именно в город Термез. Войска в Афганистан заходили по понтонному мосту через речку Амударья. Жека думал, что полк будет строить капитальный мост, и местом его базирования будет Термез, но не тут-то было. Их так же, как всех, отправили дальше вглубь страны, там тоже нужно было восстанавливать переправы, чинить тоннели и строить дороги. Так Жека оказался в гуще войны, и уже на марше их колонна подверглась нескольким нападениям, появились раненые и убитые.

Глава 8

Черная-черная степь и холмы, плавно перерастающие в горную гряду. Луну все время затягивают черные тучи, и тогда уже в двух шагах ничего невозможно разглядеть. Жека стоит у поломанного «бобика», нервно затягиваясь «Примой», а шофер, чертыхаясь и матерясь, ковыряется под капотом. Машина, заглохшая по дороге в часть, никак не заводиться, а место здесь небезопасное, того и гляди, «духи» нагрянут.