Путь в Обитель Бога (СИ)

— Давай по два, — предложил Тотигай, как только его пасть оказалась свободна.

— Хватит по одному, — бросил я в их сторону. — Ему плохо будет летать.

— Какое нам дело? По два! У него ещё много останется. Поплавки на дороге не валяются!

— Не спорь со старшими. Гриф — мой тотем, и его надо жалеть.

— Хрен когда ты верил в тотемы! — нагло заявил Тотигай. — Дёргай по два, Бобел!

— По одному, я сказал!

Бобел поочерёдно посмотрел на нас, определяя, чьи доводы весомее, потом, отшвырнул грифа, крепко пнув его под хвост и сопроводив свои действия словами:

— Лети, птичка, ты свободна!

Гриф с клёкотом покатился по земле, забил крыльями, тяжело поднялся в воздух и поспешно полетел прочь, оглашая округу возмущёнными воплями.

— Надо было сразу свернуть ему шею, и не было бы споров, — сказал Тотигай, с грустью глядя вслед своей добыче.

— Даже не думай о таких приёмах, — ответил я. — Для настоящих трофейщиков стервятники священны.

Мы с Бобелом осмотрели труп. Это был незнакомый нам мужик лет пятидесяти, по виду — явный трофейщик. Набил он полный рюкзак в городе, да вот, не дошёл туда, куда собирался.

— Я знаю его, — сказал Генка. — Только не помню, как звали. Но однажды видел его в Субайхе. Он откуда-то с юга нашей территории.

— Вот тебе и меч, — сказал я, указывая на кончик торчащих из-под рюкзака ножен. — Как раз кстати перед Бродяжьим лесом.

— Да это не меч, — возразил Генка, когда Бобел отодвинул в сторону труп и поднял рюкзак. — Казачья шашка.

— Теперь и сам вижу. Посмотрим, что тут ещё у него есть.

Человек умер совсем недавно — три или четыре часа назад, и запах разложения ещё не чувствовался. Ботинок с левой ноги был снят и стоял рядом. Штанина разрезана до самого гульфика, нога страшно опухла и посинела. В том месте, где угадывалась икра, виднелась маленькая ранка, похожая на след от укола стилетом.

— Зелёный скорпион, — сказал Бобел. — Не уберёгся, надо же.

Трофейщик сумел дойти от Бродяжьего леса до корабля, потом сел и умер. Он знал, что надежды выжить очень мало, но всё же предпочёл умереть в мехране, чем кормить своим телом всякую скользкую ползучую гадость, обитающую в заболоченных низинах. Я и сам предпочёл бы устроить из себя пирушку для стервятников где-нибудь в сухом и чистом месте, глядя напоследок в небо, пусть и чужое, а не валяться оплетённым ползучим вьюнком в душной додхарской чащобе. Его рубашка мне не подошла бы, да и старая она была, а вот в рюкзаке лежала новая, как раз в пору. Ещё там нашлась пара ботинок, на размер меньше, чем требовалось Генке, и ему пришлось удовольствоваться ботинками трофейщика, благо они были почти новые. Наверное, сменил в городе… Вообще одежды в рюкзаке оказалось много, и хорошей, упакованной в полиэтиленовые мешки, но вся она оказалась одного размера — слишком маленькой даже для щуплого Ждана. Вероятно, парень тащил всё это на себе, выполняя чей-то заказ. Исключение составляли две рубашки на меня, два платья для очень толстой женщины и детские вещи. В отдельном свёртке лежали два разобранных охотничьих карабина, сотня патронов к ним и ещё с полсотни патронов к дробовику двенадцатого калибра.

— Неплохой улов, — сказал Тотигай. — Если добавить его автомат…

Мы забрали всё оружие и боеприпасы, кроме патронов к дробовику. К автомату имелся всего один рожок помимо того, что в нём находился. Пистолет трофейщика и его рюкзак перекочевали к Генке вместе с ботинками, как и полдюжины чистых блокнотов, оказавшихся среди прочего добра. У всех умников привычка вести дневник, куда они записывают свои наблюдения и вообще всё, что увидят интересного, и Генка был рад несказанно, так как старый дневник у него отобрали попрыгунчики. Одежду мы сложили горкой поодаль в тех же пакетах, придавив камнями. Кто-то найдёт её и возблагодарит Предвечного Нука. Мужика оставили там же, где обнаружили, разбив лагерь по другую сторону корабля. Так уж повелось в Новом Мире, что памятником трофейщику обычно служит его же собственный скелет, и даже парни, которые ходят с компанией, обычно завещают друзьям себя не хоронить. Ждан немного постоял над телом, ничего не сказал, только вздохнул. Они своих всегда хоронят, но Генка, хоть и умник упрямый, понимает, что чужие обычаи лучше не нарушать.

Глава 19

Вечером мы опять ужинали трижды и хорошо выспались ночью. Когда встали, Ждан ещё выглядел вялым, ему досталось больше других, но и он приободрился. Я надеялся, что через пару дней он будет в полном порядке. Имхотепу, как лекарю, цены нет.

Нам с Тотигаем не однажды приходилось пополнять припасы в Бродяжьем лесу и в его земном аналоге на Старой территории по соседству. У нас имелись здесь и свои излюбленные места — личные охотничьи угодья, право на которые никто не оспаривал по причине крайнего малолюдства здешних земель. С тех пор, как ибогалы разнесли вдребезги факторию Длинного Ствола, вздумавшего обосноваться тут и торговать с нукуманами и Харчевней дарами Бродяжьего леса, сюда заглядывали только редкие трофейщики, вроде того, труп которого мы нашли возле корабля.