Путь в Селембрис

— А вот у Макса Коровина папашка использует сериалы совсем для других целей. Он как перегрузит водяры с пивом, так вместо того, чтобы два пальца в рот, начинает переключать каналы. Как увидит латиноамериканский сериал, так и блюёт в тазик. Особенно хорошо получается про Толстушку. Да и меня тошнит, как только подумаю: как им удаётся так её надуть!

— Очень смешно. — сказала мама, неотрывно глядя на экран.

— Да. Очень. Особенно мне нравится, как выглядят сцены с пожаром. Зажгут газету, бросят её на пол и над ней разыгрывается трагедия: «Я умоляю вас, спасайтесь! А я останусь и умру!» — «О, нет! Мы не оставим тебя, няня! Мы тебя так любим!» — «Бегите же, торчки моей души! Здесь скоро всё погибнет!» — «Нет, няня, лучше мы погибнем все!» — «Спасайтесь, идиоты, газета скоро прогорит!» — «Но как же так?! У меня ещё страница текста!»

— Ну и что. Надо же людям как-то деньги зарабатывать. Уж всяко лучше, чем я за гроши ломаюсь. Кроме того, в этом сериале содержится глубокая житейская мудрость. Некрасивая девушка тоже достойна любви, особенно, если она ещё и умная!

— Да полюбит он её, начальник этот! Сразу и полюбит, как только она наденет нормальную одежду, сменит очки и сделает причёску!

— Она не может. — рассеянно пояснила мама, не отрывая взгляда от экрана. — У неё родители такие.

— А, ну тогда другое дело. Ты знаешь, мам, ты передай там этой Кате, что я извиняюсь.

Он решил пойти послоняться по улице. До ночи ещё далеко.

— Коса, ты за кого? — налетел на него Федюнчик. — За скинов или за панков?

Лёнька соображал медленно. Очевидно, вопрос был немаловажным. То-то он заметил, что в классе произошло явное разделение. Образовались две противоборствующие группировки. Одни развесили кольца на ушах, а другие заклепались. Он-то по отсталости своей подумал, что это всё шуточки. А оказалось, что тут в действии принципиальные вещи.

— Мы делаем скинов, как парафин! — с восторгом восклицал Федюня.

И поведал архиважную вещь. Не далее, как завтра панки собираются устроить скинам засаду.

— А они вас не покидают? — с сомнением спросил Лёнька.

— Ты чё?! — с презрением смерил его взглядом Бубен. — У нас бригада!

Интересы со старым другом явно разошлись, и Бубенцовский не скрывал этого. Послонявшись по улице, Лён обнаружил, что сильно не в курсе дела. Одноклассники звали его то к скинам, то к панкам, то к рэперам, то к готам. А он был, как дурак в консерватории, и ничего не понимал.

Убедившись, что на улице сегодня лучше не возникать, Лёнька отправился обратно. Надо подготовиться к урокам. А то опять месяца два спустя свалится в свой мир и обнаружит, что русского языка не понимает.

До ночи ещё было далеко и, значит, до Селембрис — тоже. Чтобы не изнывать от нетерпения, он начал прибираться в столе и на книжной полке. Откуда-то посыпались его тетради, в которых он так старательно рисовал оружие и рыцарей.

У Лёньки явно было дарование. Доспехи рыцарей выписаны так тщательно, все блики на металле, как живые. Он вспомнил волшебные краски в замке Гонды и загрустил. Какие картины он писал!

Незаметно для себя Лён снова взялся за карандаш и изобразил самого себя на лунном коне в доспехах. Куда же он едет в таком виде? Требовался достойный противник. Лён вспомнил, что так и не снабдил новую поэму иллюстрациями. Было уже часов девять вечера, совсем темно. Мама заснула перед телевизором и Лёну никто не мешал. Он забрался на диван с широкой книжкой, чтобы подложить под лист, и продолжал рисовать, пока сон не сморил его. Так и заснул с карандашом в руке.

* * *

У ночного маркета назревал конфликт. Гондурас после отсутствия на посту по причине рогов и копыт снова явился на прикормленное место. Но, тут его ждало разочарование. Нашлись другие желающие охранять машины. И — самое обидное! — девицы немедленно навешались на конкурентов. Авторитет пахана грозил завять. Дело можно поправить путём переговоров. Но, выставлять пиво было не на что — за больничный Гондурасу не платили. И дойные седьмые классы разболтались за те три дня, что он хрюкал на диване перед видаком. Но, показывать слабость нельзя.

Тогда Гондурас попёр внаглёж. Он начал качать права и с огорчением обнаружил, что всерьёз его не воспринимают. Конкуренты были в курсе некоторых подробностей его постыдных тайн.

— Эй, Дурас, — обозвал Тельмагина соперник, — куда уши спрятал?

Его шестёрки заржали в восторге от остроумия босса. А бабы давай шушукаться на ухо друг дружке.

— Похрюкай, Теля! — глумились подонки, вспомнив его детское прозвище.

Плох был бы Гондурас, если бы купился на такой прикол! Он понял, кто слил информацию в эфир. Конечно, этот Коса, который и подсунул ему то зелье.

— Желаешь знать, где ширево берётся? — с прищуром спросил он. — Неслабая штука. Задирает нехило.

— Чё, сильно глючит? — поинтересовался конкурент.

— С копыт валит. — вставил реплику Копыто.

— И без привыкания. Лично для себя. — добавил догадливый Серый.

— Да ну? — не поверил Комбриг, в просторечье Комаров.