Путь в Сэльму

- Совсем забыл, по правде говоря, - почесал затылок волшебник, - Я оставлял расклей-зелье на подоконнике, вы можете вынести его. Оно расклеивает все, что можно, не только чары и волшебный клей. Обычную капельку смолы, случайно капнувшую на рубаху, очистит без труда.

Шнавус посмотрел на Глитуса, потом на заключенного, потом снова на Глитуса, а потом на огромную толпу.

- Эту маленькую склянку, этот маленький пузырек? – прищурив глаз спросил Шнавус, - Темно-коричневого цвета, насколько помню.

- Совершенно верно, - закивал волшебник, - Без нее мы так и будем ходить толпой, склеенные до самой смерти. Поистине великолепное Взрыв-зелье у меня получилось, схватывает намертво!

Шнавус молчал, глядя с интересом и любопытством на столь живенького и бодрого человека. Старик стоял беззаботно, держа руки в карманах штанов и оглядываю толпу. Наконец, он сказал:

- Каждое утро я прибираюсь в комнате. Ненавижу бардак. Ненавижу, когда что-то лежит не на своем месте. А если что-то лежит не на своем месте, и места другого ему не находится, я выкидываю это в печь или погребную яму.

В толпе прошел недовольный шумок. Многие бранились, недовольные тем, к чему клонит старик Шнавус. Лишь сам Глитус, который редко когда в голове связывал одно событие с другим, улыбался широкой улыбкой.

- И я прибрался, - продолжил Шнавус, - Все пустые бутылки, которые оставили мне три отряда, какая-то кожура, семечки от яблок, обрезанные ногти и чьи-то усы – все это, весь этот мусор, которые принесла мне ярмарка, я вышвырнул в печь!

Толпа охнула. Если все будет, как говорил Глитус, они так и пробудут до скончания дней окутаны желтым болотом. Охнул и сам волшебник, только сейчас понявший, к чему клонит Шнавус.

Но старик продолжил:

- И как же тебе повезло, глупый ты недотепа, что это было вчерашним утром, а сегодняшнее еще не наступило.

И он немного издевательски, даже с чувством власти, достал крохотный пузырек из кармана и подкинул его в руки Глитуса.

Надо сказать, Глитус едва не уронил его, лишь с третьего раза схватив спасительное расклей-зелье.

Затем он повернулся к толпе, опять широко улыбнулся и бросил пузырек в самое пекло этой желтой жижи, собравшей в себе несколько десятков человек.

Раздался громкий хлопок. Во все стороны разлетелись желтые клочья. Липкая желтая слизь теперь стала засохшими обрывками, которые легко отцеплялись от тела и одежды.

- Ну все, колдун, теперь держись! – резко завопил свинолицый, вытаскивая кинжал из-за пазухи, - В такое дерьмо меня еще не совали. Страдай!

Он почти бросился на Глитуса, но ему клинками преградили пусть стражники старшины Халафа.

- Остынь, разбойник, - повелительно сказал старшина свинолицому, - Хватит приключений на сегодня.

- А теперь ко мне по двое заходим, - объявил Шнавус, - Старшина Халаф, прошу проследить за порядком.

Халаф ловко построил всех тех, кто не входит в его отряд, в очередь из пар. Туда попали и Мирон, и Рантаг, и Глитус, которые не были в шайке старика Трюмироса.

Шнавус же стал приказал юному изобретателю вынести стол и три табуретки. По его словам, разбираться лучше прямо на улице.

Он сел на табуретку по одну сторону стола, напротив же должны были садиться опрашиваемые. Первым заставили сесть Трюмироса и свинолицего. Скряга Трюмирос, высоко задрав нос и вертя своей тросточкой, важно сел за табуретку. Свинолицый же садился с явным недовольством. Сквозь отверстия в маске он взирал озлобленными глазами на Шнавуса.

- Итак, - начал Шнавус, со скрежетом усаживаясь на табуретку, - Мне хочется отдыхать, и вам тоже. Вас много, а я один, поэтому проведем это дело по-быстрому.

- Конечно, - охотно согласился Скряга Трюмирос, - Я считаю, давно пора отпустить всех нас, в том числе и меня, конечно. Знаете ли, высокородный человек не привык томиться в ожидании, когда ему объявят, что он чист. Можно без извинений.

- Высокородный человек, говоришь, - ухмыльнулся Шнавус, - Знаем мы тебя, шарлатана и мошенника, Скряга. Без извинений, так без извинений. Отправляешься на мусоросборные работы до начала Месяца Пурги. Ушел.

Трюмирос попытался что-то возразить, но меч стражника, возникший над его головой, успокоил его.

- А ты кто такой? И зачем на тебе маска свиньи? – спросил глава Обитальни.

- Кто я такой – не твое дело, - грубо ответил свинолицый, - Маску можешь даже не пытаться снять. Она приклеена намертво. Легче отодрать твое лицо от головы, чем мою маску.

- Понятно, - лениво сказал Шнавус, - Отправляешься убираться за свиньями на скотный двор. До начала Месяца Пурги. Ушел.

Стражника схватили свинолицего и крепко завязали запястья.

Еще шесть пар прошли через суд старика Шнавуса. Везде исход был один – работы на благо хозяйства Серебрицы до начала Месяца Пурги.

Потом к нему сели Рантаг и какая-то грязная девица. Девица просто промолчала и согласилась отправиться помогать другим женщинам в сшитии огромного знамени Серебрицы, которого ждут уже лет семь. А вот на кузнеца Шнавус посмотрел очень внимательно.