Путь в Вальхаллу

Из милиции Даша вышла, когда совсем стемнело. Часы на злосчастном телефоне показывали восемь, а это означало, что Ромка уже уехал. …Не здорово получилось, – она вздохнула, – но ему-то я все объясню, а, вот, Тёмку жалко. Хотя, может, там и ничего страшного – ну, царапнуло немножко… Нет, а сколько кровищи-то было!.. Но он же был в куртке, значит, немножко… точно, немножко!.. – Даша убедила себя, и перешагнув неприятный момент, ее мысли понеслись дальше, – я же должна как-то отблагодарить его… не коробкой же конфет?.. А он опять начнет лезть со своей любовью. Блин, идиотский вариант!.. С другой стороны, я ж ни о чем его не просила!.. Ну, сперли б телефон, и хрен с ним!.. Но в больницу надо съездить. Завтра узнаю, куда его положили, и съезжу. Куплю апельсинов…

Успокоившись, она незаметно вышла к остановке, и забралась в полупустую маршрутку. …Во, годик начался!.. А что ж дальше-то будет?.. – вопрос выглядел глобальным, а ответ получился очень конкретным и очень личным, – надо позвонить Ромке, а то подумает, черти что, – она набрала номер, но абонент оказался недоступен, – утром позвоню – кто знает, где там тащится его паровоз?..

Дома Дашу ждала тишина, вмиг отгородившая ее от внешних проблем, и только тиканье часов на кухне напоминало, что где-то бьется ритм другой жизни.

…А Темку все-таки жалко… – мысль вернулась, как капающая вода в средневековой пытке, продолжая методично изводить сознание, и с этим надо было что-то делать, – да что меня переклинило?.. Все будет нормально! Лишь бы он до меня потом не домахивался… малолетка, блин! У меня уже есть Ромка… – Даша закрыла глаза, потому что так фантазии гораздо проще превращались в зримые образы, а тут еще очень кстати маленькая подушечка преданно заползла под щеку…

Разбудил Дашу свет. Веки дрогнули, и Ромка белой птицей вспорхнул с постели, да и сама постель медленно растаяла, словно на засвеченном негативе. Чувствуя, как «обрастает» одеждой, Даша поняла, что чудесный сон закончился, но не поняла, почему. Обычно в подобных ситуациях мать сразу щелкала выключателем и на цыпочках уходила, а сегодня молча стояла посреди комнаты, бледная и испуганная. С удовольствием потянувшись, Даша открыла глаза; приподнялась, поправляя перекрутившиеся джинсы.

– Мам, чего случилось?

– Артема убили. Рита поехала на опознание.

– Как убили?.. – Даша села, растерянно хлопая глазами. Воспоминание обрушилось на нее огромным черным камнем, сорвавшимся с небес, но она еще пыталась увернуться от точного попадания, – он же в больнице.

– Был. Но умер. А ты откуда знаешь про больницу?

– О, блин!.. – Даша закрыла лицо руками. Апельсины, которые она собиралась купить завтра, запрыгали перед глазами, гулко ударяясь о землю. Ощущение смерти, совершенно необъяснимо сжимавшей кольцо вокруг нее, рождало смятение, очень быстро превращавшееся в ужас. …Почему все они умирают?.. Ведь я здесь не причем, я-то знаю!.. Тем не менее, ужас расползался по комнате, образуя вокруг космическую пустоту. Но тут материнская рука опустилась на Дашино плечо, словно накрывая крылом, и это возымело действие – мысли вновь стали обретать стройность.

– У меня отняли телефон, – тихо сказала Даша, – Тёмка кинулся, и его пырнули ножом… но он был жив, понимаешь?

– Понимаю. Успокойся, – Галина Васильевна сжала плечо дочери, – ты ни в чем не виновата, – она убрала руку, и Даша почувствовала озноб, хотя в комнате не стало холоднее, – как все глупо – погибнуть из-за телефона…

Слезы нашли брешь в стене, которой Даша пыталась отгородиться от невольного соучастия в этой смерти, и хлынули бурным потоком. Галина Васильевна гладила ее по голове.

– Кончай! Я не кошка! – Даша стряхнула ласковую руку.

– Не кошка. Но всякое случается. Подумай спокойно…

– Психотерапевт, блин!.. – Даша повернулась к матери, – у меня такое ощущение, что я несу смерть, понимаешь!..

– Зачем так говорить? Посмотри новости – каждый день гибнет столько людей…

– Что мне до людей?!.. Может, у них на то свои причины – я смотрю на себя! Три человека за три недели! Штука в неделю! Кирилл, потом Колобок, теперь Тёмка! Я круче любого маньяка!..

– Какой Колобок? Ты ничего не рассказывала.