Путь в Вальхаллу

– Высокий, – сказала Фрея, останавливая повозку, – я реже всех беспокою тебя, потому что знаю, сколь велики твои заботы, но хочу напомнить о твоем сыне.

– Разве я не дал ему все, что обещал перед лицом асов? Разве я не отправил его странствовать по своим мирам, чтоб он выбрал себе достойный? Что еще я могу для него сделать?

– Спроси сам, – Фрея взмахнула лебединым крылом и из колыхания воздуха возникла согбенная фигура в длинной, грязной одежде. Совсем не так выглядел великолепный Старкад, отправляясь в путь – он был могуч, и даже Тор усомнился в своих подлых пророчествах.

– Покажи копье Гунгнир, от которого нет защиты, – Один внимательно разглядывал стоящее перед ним существо, – я дал его сыну, чтоб он не знал равных себе в битвах.

– Вот оно, – из вороха тряпья появился тонкий прутик, который стал расти, и, в конце концов, увенчался острым блестящим наконечником, выкованным умельцами альвами, – забери его, отец, – Старкад протянул грозное оружие, – я устал, и у меня больше нет желаний. Возьми меня в Вальхаллу! Ты ведь знаешь, что я один стою многих сотен эйнхериев.

– Не могу, – Один покачал головой, – я сам установил закон и не нарушу его – в Вальхаллу попадают лишь павшие в битве, и никто другой. Если б было иначе, разве мой первый сын, Бальдр, влачил свою жизнь в Хель?

– Тогда я погибну в битве с тобой! – воскликнул Старкад.

– Со мной нельзя биться, – Один усмехнулся, – мне нет равных… по крайней мере, пока не грянула Последняя Битва. Даже все валькирии вместе взятые не соткут тебе один-единственный шанс на победу, а это значит, что я просто убью тебя и ты, как Бальдр, отправишься в Хель. Так что, давай забудем об этом. Расскажи лучше, как ты жил.

– Я совершил много подвигов, – вздохнул Старкад, – из мира людей я отправил в Вальхаллу двенадцать великих конунгов, но их народы все равно не захотели покориться мне, и я истребил их. Потом я убил двенадцать самых могучих ётунов, похожих на меня, прошлого. Каждая из их восьми рук сжимала меч!.. Из мира альвов я принес Лучезарной ожерелье…

– Это правда, Высокий, – Фрея распахнула одежды, но Один даже не заметил прекрасного тела – настолько великолепным было ожерелье, украшавшее ее шею.

– Ради него я убил альва Брисинга – самого великого из кузнецов, – пояснил Старкад.

– Вот, почему ты печешься о моем сыне! – догадался Один.

– Разве это плохо? – невинно возразила Фрея.

– Не плохо. Но я все равно не могу взять его в Вальхаллу. И ты не можешь – он ведь не девушка, чтоб стать валькирией…

– Согласна, – Фрея прищурила один глаз, – Высокий, но ты обещал ему бессчетное число жизней.

– Только не это! – глаза Старкада яростно блеснули, – я обошел все миры и не нашел ничего, способного привлечь меня! Я не хочу повторять все сначала!..

– Ты прошел все миры Одина, – поправила Фрея, – но есть множество других.

– Что ты хочешь этим сказать? – брови Старкада удивленно поползли вверх.

– Например, мы с Фрейером, пришли из Гардарики, где вместо асов живут ваны. Там есть свой Высокий, и зовут его Перун. Только ему не нужны прозвища, и все называют его по имени. Еще там есть Ярило, Сварог, Мокошь…

– Какие чудные имена, – Старкад усмехнулся.

– Там все по-другому, не только имена. Если Высокий сдержит слово… – Фрея замолчала, а Старкад вопросительно взглянул на отца.

Один задумался, и притихли миры. Дети, родившиеся в эти мгновения, не плакали, чем вызывали страх матерей, но матери тоже молчали в ожидании решения, ведь никто еще никогда не смел покинуть свой мир.

– Ты права, – заключил наконец Один, – пусть лучше он уйдет в Гардарику, чем пополнит войско Хель, – Один простер руки над мирами – дети подали голос, и их матери засмеялись.

– Я хочу уйти немедленно, – попросил Старкад, боясь, что отец передумает.

– Хорошо. Еще я дам тебе сотню эйнхериев. Чего не сделаешь ради сына… – Один повернулся к Фрее, – пусть валькирии готовят обряд.

Возможно, прошла вечность, а, возможно, мгновение в круговороте времен. Со своего престола Один видел, как на берег вывели юношу со связанными руками. Он боязливо озирался, видя вокруг одетых в шлемы, вооруженных людей. Конечно, он должен умереть – другого повода для его присутствия здесь не могло быть. Наконец-то он дождался этого мига! Все его мучения закончатся, и начнется новая жизнь. Правда, жизнь эту придется провести во тьме Хель, но даже это лучше, чем быть сначала пленником, а потом рабом.

Жрец выкрикнул двенадцать прозвищ Одина, поднимая вверх руки, а два воина толкнули юношу, заставляя встать на колени, и он встал, а потому не увидел, как жрец поднял тяжелый камень – больше он вообще ничего не увидел, ибо удар заставил его уткнуться лицом в землю. Жрец привычным движением нащупав пульсирующую вену, перерезал ее острым ножом. Кровь хлынула в широкий сосуд, и воины издали победный клич.