Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1

— Янист, ты на ногах не стоишь. Мел! Напомни Аманде посмотреть его и Лайла, как закончит с Кани.

И потом Мел тащит меня к «поплавку»… Сидя напротив, ругается и трёт след на щеке — царапина, а может, ожог. И отказывается давать мне бодрящее:

— Ты себя видел? Тебя только некромантией взбадривать! И на кой оно тебе, спрашивается? Закончилось же. Ты что мог сделал, дальше без тебя разберутся.

Разберутся без меня… конечно, они разберутся… Просто, может быть, с зельем всё было бы не так смутно, нереально. Может, я бы вышел из сна — потому что, конечно, всё сон…

Мы прибываем в питомник в предутреннем сумраке, и бледная неполная луна кажется мне почему-то очень неприятной. И важно дождаться настоящего дня, но дождаться не получается, потому что Мел настойчиво тащит к Аманде, и та отрывается от котлов, погружает в одуряющие запахи — кружится, как продолжение сна, напевает что-то… Я пытаюсь вывернуться, пояснить, что я в порядке, что-то узнать про Кани. Мел комментирует откуда-то из-за спины.

— Магический фон слабый…

— Это потому, что он жил в Алчнодоле.

— Сильный недосып, потрясение… истощение… ничего-ничего, вот зелье, поспишь — и будет хорошо, бедный мальчик…

Глотаю зелья… какие? Нужно пояснить им, что мне не нужно сонное. Мне нужно… нужно дождаться её, потому что я видел… и понял… и боль может быть не тем, чем кажется… Но вот я почему-то уже в нашей комнате, моей и Лайла, и непривычно, что нет полога и лиловых тапочек. А сон накатывается, властный и злой как прилив, и перед тем, как я тону, мне становится страшно. Я знаю — там будет то же, что и здесь: трещит стекло, извиваются отростки влажной черноты и золотые нити, улыбка безумной Полли, светящийся призрак с ласковыми руками матери.

И они все, конечно, приходят. Но не решаются подойти: не пускает фигура из пламени. Огненный часовой — по кругу, по кругу. Птица. А может, иная фигура — жарко горящая в памяти. Глаза, точки веснушек, лицо, которое не забыть больше.

Но стекло трещит, будто лёд на реке. Медленно бегут по нему изломы — и я не знаю, что случится, когда оно треснет совсем, знаю только, что придёт что-то страшное, а потому нужно непременно, непременно проснуться…

Тогда кто-то садится рядом. Гладит горячими руками по щекам и волосам. И ладонь, на которой ощущаются шрамы, крадёт и уносит страхи и горести. Мне шепчут что-то ласковое и уверяют, что всё уже прошло; она уходит, а потом возвращается, поит меня бульоном и чем-то сладким, и я пытаюсь в полудрёме спросить что-то, но: «Ш-ш-ш, потом, всё потом, я здесь, и тебе нужно отдохнуть. Мы поговорим потом, Янист…»

А когда я просыпаюсь — снова глубокая ночь. Лайла нет в комнате. И я уже чувствую себя сносно. Пугающе отличающим сон от реальности.

Распутываю одеяла и встаю. Нужно хотя бы умыться. И выяснить новости у неспящих. В питомнике всегда кто-нибудь не спит, так что это будет легко.

На втором этаже тихая полутьма. После просторных игровых комнат всё кажется маленьким и узким. Густой травяной дух стоит возле лекарской. Аманда говорила, что с Кани всё будет хорошо, хотя девочке и досталось. Нужно будет выяснить — что же с ней случилось всё-таки. Магическая блокада…

Очень хочется постучать к Гриз, но не нужно будить её после тревожных дней.

Внизу над Чашей притаилась, как воробышек, маленькая Йолла.

— Янист, — удивляется она. — Проснулся, да? Ну как ты, того… получше? Есть, може, хочешь? Мне тут Аманда натащила, чтобы нескучно было дежурить. Пирожки вот разные, булочки ещё… Тёплые — хочешь? У меня и чай есть.

Остаюсь больше потому, что девочка выглядит такой встрёпанной и печальной. Но ещё я всё-таки голоден. И это шанс узнать новости.

— А который час?

Йолла сообщает мне, что около трёх ночи. И немного оживляется, пока кормит меня пирогами и рассказывает, кто где.

— Не, Аманда тоже не у себя. Напекла она пирогов… потом сказала: чего-то взыскивать с кого-то будет. А чего — не сказала. А Гроски тоже не приходил. Вообще никто не спит, вроде. А, нет, Кани спит, ну это ясно — Аманда говорит, режим ещё дня хоть на три…

Добавляет, не поднимая на меня глаз:

— Говорит, всё в порядке будет с Кани. Это Аманда. А могло не быть. Блокада эта самая… дрянь какая.

Я всё недоумеваю, почему девочка выглядит такой виноватой и встревоженной. А маленькая Йолла поднимается и идёт скармливать крошки с ладони горевестнику Сквору.

— Я же не знала. Тейд в меня магией, ну а я… И вроде же била, как он показывал. Тренировали ж. То ли соскользнула рука, то ли… мож, они двигались, или там…

Мальчишки, которые напали на неё, — вспоминаю я. Гриз говорила, они так и не пришли в себя. Но когда мы с Лайлом уезжали в «Безмятежность» — последствия ведь были уже… или нет?

— Их ведь удалось вылечить, правда?

— А? Ну, Нэйш что-то отжал. Ага.

Девочка шмыгает носом, глядя куда-то в окно. Тихо добавляет:

— Как они кричали — в жизнь не забуду. Сейчас думаю — если б я промахнулась… ну, сильнее. Вдруг бы и они как Кани.