Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 1

Ненужные своим хозяевам. Подранки. Лишённые родителей охотниками. Принесённые сердобольными жителями. Бывшие людоеды. Попавшие в капканы. Замученные до полусмерти торговцами. Почти задохнувшиеся в клетках у контрабандистов.

Путей для бестии попасть в питомник — много, и много историй: разных и похожих одновременно.

И мало исходов, — думает Гриз, заканчивая обход «смотровой» части питомника. Направляясь к тем загонам, куда нет доступа посетителям.

В птичнике всё в порядке: в ночной части скрогги обмениваются последними взрывами хохота — топорща обязательные синие перья с искрой. Разевают вечно улыбающиеся огромные рты и пучат глаза — природные шутники, вечные ночные пересмешники. Снежная сова, как всегда, притворяется умершей, три феникса-подростка жмутся друг к другу в огнеупорном отделении, а маленькие солнечно-лёгкие тенны теперь пробудятся только к вечеру — для песен…

Исходов мало. Животное возвращается в природу, животное не может вернуться и потому остаётся в питомнике: слишком искалечено или слишком привыкло к людям.

Или…

Гриз, поведя плечами, отворачивается от стоящего на отшибе сарайчика. В сарайчике обжилась смерть. Угнездилась и посмеивается, и, кажется, пахнет кровью, хотя это чушь, Аманда постоянно заливает всё зельями, отбивающими запах, да и Рихард не потерпит в своей вотчине непорядка.

В загоне для игольчатых волков вовсю хозяйничает Мел. Рукава рубашки закатаны, короткие волосы взъерошены со сна: подпаивает зельем Модницу — волчицу, которую вызволила из капкана.

Гриз вздыхает.

— Ну, и зачем? Я дала бы ей зелье.

Мел вместо приветствия фыркает носом. Ощетинивается тёмными иглами волос не хуже игольчатника.

— У неё ночью кровь шла, ясно? А Конфетка умотала куда-то в вир болотный, за ночными травами. А вы с Шипелкой были после выезда.

Гриз поглаживает волчицу по высокому лбу и между ушей — не спускаясь ниже, где начинают расти тёмные иглы. Легко врастает в сознание Модницы — «Вместе!» Ну-ка, девочка, расскажи мне, что там было ночью… ну да, просто решила сорвать повязку и шины, не преуспела, но рана начала малость кровить.

— И ты сидела рядом с ней всю ночь, так?

— Не, ещё с птенцами феникса. Они б к утру совсем охрипли бы, а так… Ну, и ещё…

— Мел. Ты сколько не спишь?

Сопение, мрачный взгляд исподлобья, «Ты мне тут не нянька».

— Конфетка сказала, можно ещё.

— Аманде, конечно, виднее, сколько можно протянуть на бодрящих зельях, но припоминаю, что вчера ночью ты дежурила, днём понеслась на два вызова, до этого день тоже не спала…

— Нормально всё.

Мел с негодованием брякает бутылкой с зельем.

— Давай лучше насчёт вашей с Шипелкой поездки. Она мне правду нашипела, там был скортокс?

Про Шуршуна Гриз рассказывает во время обхода яслей: пока проверяют новорожденных и смотрят — что там с самками, потом она «слушает» как там беременные…

Мел воркует над новорожденными единорожками, над открывшим глаза котёнком земляной кошки, напевает песенку птенцам феникса. И — Следопыт — не теряет из рассказа ни слова. Ни звука.

— Жаль, меня там не было, — выплёвывает потом.

— Это кому как. Тебе-то жаль, а вот охотникам, пожалуй, повезло.

— Миндальничать ещё с этими сволочами, — хмыкает Мел, потирая шрам на виске. — К тому же я скортокса ни разу не видела. Тебя послушать — этот Шуршун просто лапочка.

— Чистая душа, угу. Просто щупалец отрастил многовато.

В небе, зажмуриваются глазки звёзд. Солнце докрасна накаляет своё ложе на востоке. И крепчает Песнь Утра питомника: за яприлями подают голос единороги, долетает скрип и писк шнырков — самых разных видов, их в питомнике в избытке, и разливаются в развесёлой песне койны, и серная коза из своего плотного загона издаёт настойчивые, нетерпеливые трели.

— Где эти олухи, чтоб их, — ворчит Мел на вольерных. — Пошли Морвила, пусть их там встряхнёт.

Гриз только отмахивается: будить вольерных с помощью алапарда — никаких вольерных не напасёшься, и без того постоянно персонал нужен. Деревенские не рвутся работать в питомник, где «зверюги ужасные, ковчежники долбанутые, а пить нельзя!» Идут либо смелые, либо от крайней нужды, да ещё попробуй набери тех, кто будет работать за такие деньги, и осторожно, и без запоев. По этим причинам и ковчежное «тело» тоже неполно, вызовов и животных становится всё больше, да еще добыть бы своего плотника — на клетки…

Вместо вольерных появляется Йолла: нос-пуговка перемазан сажей, белобрысые пряди взлетают при каждом скачке, платье задирается — открывает сбитые колени.

— Гриз, Мел! Мелких будем молоком поить? Да? Пойду с ледника принесу, греть поставлю, а то пока эти глаза продерут…

Ловит кивок на лету, уносится с деловитым видом. Скрывая на чумазых щеках полоски от слёз: видно, опять неладно что-то с матерью…

— Она из-за Полосатки, — говорит Мел, провожая девочку взглядом. — Думала — выживет. Она ж с ней всё сидела. А вышло…