Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)

В тот вечер он перешел черту. Танцы, игристые вина, восхищенные взгляды женщин и благосклонность Касильды, чувство собственной неотразимости (и неубиваемости – добавляет Гриз мысленно – он же пока что выигрывал все свои дуэли). Перешел черту, потому и стал целовать ее тогда в коридоре. Она пыталась оттолкнуть его, но он не слушал – думал, это она просто ломается, последние капли стыдливости, может – еще страх перед мужем.

«Замужние дамы так часто», – сказал он тоном обиженного мальчика, который так привык брать препятствия с разбега, что не понимает – что же на этот раз пошло не так.

Не так пошел Эвальд Шеннетский.

– Я вижу, вы здесь хорошо проводите время.

Гриз кажется, что она слышит стук тросточки – а может, это горевестники ходят по крыше. Мог Хромой Министр сделать вид, что ничего не заметил? Кто знает – в любом случае, после этих слов все могло кончиться только поединком.

– Кажется, ваша жена была совсем не против моего общества, господин министр. В любом случае, если вы вдруг считаете, что я оскорбил вашу честь – знаете ли, с радостью… предоставлю вам со мной рассчитаться по всем правилам дуэльного кодекса. Не хотите ли бросить вызов? Или, может, желаете поразмыслить – это же в ваших правилах, размышлять...

Златоволосый любимец дам шутливо раскланивается перед невысоким человеком, опирающимся на трость. Жаль, воображение отказывается подсказывать – как смотрит на глупого любителя поединков Эвальд Шеннетский: с иронией? Может, с удивлением или с жалостью?

Зато воображение с готовностью рисует выражение лица Касильды. С ужасом глядящей на мужа.

Тот, что еще десять дней назад был златоволосым красавцем, тяжко сглатывает – говорить дальше тяжело. И не нужно: дальше была подготовка к беспроигрышному поединку, ощущение самого себя самым умным и удачливым, женщина, метящая когтями в глаза – и конец.

Размышлять действительно в правилах Эвальда Шеннетского. Как и разить исподтишка. У заносчивого юнца вряд ли осталось много шансов. И у нее вряд ли осталось много шансов – если она решит дважды пойти против Хромого Министра: в случае с его женой и в случае с его жертвой.

– Мы сделаем, что сможем, – говорит Гриз, наклоняясь над неподвижным, распухшим телом. – Все, что сможем.

И отходит, впуская Аманду – оживленную, заинтригованную разговором с лекарем. Аманда бросается осматривать больного: «Хорошо, что взяла проявилку, да-да-да». Берет слюну, набирает побольше крови, бормочет: «Свертывается худо». Поит какими-то антидотами и поясняет, ничуть не смущаясь состоянием больного:

– В целом, дела скверные, сладенькая. Этот травник верно представил себе, что это медленный яд, и верно представил, что это работа кого-то из нойя. Лейр Ядовитого Жала и тамошние мастерицы – я думаю так. Их яды словно песня: каждый отличается от другого действием, а некоторые обладают свойствами, какие попросит заказчик. Иной может изуродовать и оставить в живых, иной убивает мгновенно, а иной – медленно…

Гриз кивает на больного, но Аманда только пожимает плечами, вглядываясь в хрустальный шар проявилки под сине-багровыми пальцами.

– Пусть слышит, золотая, у меня нет желания заливать ему уши медом. Если у него хватило глупости, чтобы вызвать на поединок Хромого Министра – едва ли он даже после моих слов поймет, насколько плохи дела.

– Можно ли найти противоядие? – спрашивает Гриз.

Нойя пожимает одним плечом, переходя на родной язык.

– Кто знает все пути Перекрестницы? Я взгляну, что можно сделать… если ты полагаешь, что стоит спасать этого дурня. Может он нам помочь?

Гриз качает головой, и Аманда недовольно фыркает носом. Пальцы её выплясывают страстный и ядовитый танец над пробирками с отравленной кровью. Мы на службе у Касильды Виверрент, – говорит пляска пальцев. Так с чего нам тратить время на этого олуха? На пустышку, которая нам – не в помощь? Рискуя навлечь на себя гнев Эвальда Шеннетского?

– Потому что ты тоже этого хочешь, – Гриз она хорошо различает в танце пальцев над пробирками страстное нетерпение. Желание поднять пациента с кровати, исцелить, позаботиться… впрочем, Аманда скажет – это желание найти разгадку яда.

– Как скажешь, сладенькая – тем более, что это так таинственно, – она опять говорит на общекайетском, и каждое слово сочится густой отравой. – Только как бы нам не потратить усилия зря. Ты же помнишь, кто дал ему этот яд. Скажи, как по-твоему: стал бы тот человек посылать врагу яд, который имеет противоядие?

С кровати доносится тяжкий стон: Йеллт Нокторн, бывший красавец и дамский угодник, наконец-то осознал, к чему его приговорили. Извивается на кровати, хрипло, задушенно воя, пальцы в язвах терзают простынь.

– Что угодно… что угодно… что угодно…