Путь за горизонт

Направляясь к Военной Академии, Алан думал, как должен поступить. Стоит ли принять предложение Годвина? Так будет лучше для Дина и Миранды, а может быть, и для других… Если он оставит военную службу, то чем тогда займется? Попробует поступить в университет и получит второе образование в области нейронаук, как отец, или выберет любимую им историю, или же что-то иное… Алан блистал сразу во многих дисциплинах, но в то же время не был самой яркой звездой ни в одной из них по отдельности. Наряду с его непрактичностью и неприспособленностью к жизни это еще сильнее сбивало его с толку.

Алан запустил ладонь в густые черные волосы. Почему выбор дается ему так тяжело? Размышляя над решением, он отбросил личные мотивы и обратился к своим убеждениям.

Получив тяжелые увечья и потеряв много крови, Республика стала свободнее, сделала рывок навстречу равенству и, возможно, находится на пути к истинной демократии, где судьба нации и благополучие граждан определяется народом. Разве он считает, что общество, которое придерживается таких идеалов, не достойно того, чтобы его защищали? Достойно. И благо его друзей, и благо общества указывают в направлении одного решения. Принять его должно быть так просто… Почему же он колеблется? Все дело в его природе или же это печать, наложенная опытом?

Алан рыскал в дебрях памяти, пытаясь найти там фрагменты, которые приведут его к ответу.

Ему четыре года. Темный контейнер на судне, которое должно было отчалить к берегам Вестландского Альянса. Все словно в темном тумане. Двери контейнера со скрежетом открываются. В глаза бьет свет. Родителей вместе с ним уводят люди в тускло-синей форме с красной нашивкой на рукаве. Прощание с мамой, которую высылают на восток Эллиада… Он брел по тропе воспоминаний дальше, пока, кажется, не наткнулся на то, что искал. Его разум наводнили ясные, словно вчерашний день, слова отца, сказанные сыну в последний раз. Тогда ему уже исполнилось одиннадцать лет, на улице стояла теплая майская погода, к вечеру сменявшаяся освежающей прохладой. В тот день Клемент Верро вернулся домой намного раньше обычного и ошарашил Алана тем, что впервые за несколько лет позвал его на прогулку. Отец привел его в парк, на который смотрели окна их четырехкомнатной квартиры. Этот причудливый уголок природы, окруженный царством камня, всегда казался Алану чем-то вроде сказочного леса, загадочного и полного чудес.

Выложенные разноцветными каменными плитами дорожки освещали уличные фонари в форме животных, где, точно в зоопарке, жирафы и страусы соседствовали с медведями и волками. Вместе с вечерней тьмой, жуткими тенями качающихся на ветру деревьев, шелестом листвы и зловещим карканьем птиц это сеяло в сердце одиннадцатилетнего Алана ощущение мистического ужаса.

Вскоре отец и сын выбрались из рукотворной чащи и, купив горячей уличной еды, устроились на скамейке возле пруда. По водной глади грациозно скользили два белых лебедя, рядом с ними проплывал целый гусиный выводок, порождая рябь на зеркальной поверхности. Отец наконец отвлекся от молчаливого созерцания, развернулся к Алану и изрек первое за долгое время слово, оказавшееся и одним из последних. В уставшем голосе слышалась легкая дрожь. Клемент Верро был не только прославленным ученым, но и видным публичным деятелем, который в прошлом осмелился осудить враждебную внешнюю и неэффективную внутреннюю политику Эллиада. Тогда-то их семьей всерьез заинтересовалась военная полиция. Опасаясь за свои жизни, они пытались сбежать из страны, но это решение обернулось для них катастрофой. Семью Верро разлучили, а Клемент, оказавшийся в шаге от смертной казни и вынужденный работать на палачей своей жены, стал блеклой тенью самого себя.

Алан с тревогой внимал словам отца.

— Алан, прости, не повезло тебе с отцом. Я лишил тебя матери, а себя — жены. Я навлек на нас беду, украл у тебя свободу выбора. Ты ничем не заслужил такой судьбы. Всему виной мои тщеславие и эгоизм. Я жил в плену своих фантазий и наивно верил, что один человек может что-то изменить... Однако я заблуждался. К сожалению, за мои ошибки пришлось заплатить твоей матери и тебе… Мои дни уже сочтены, Алан. Береги свою жизнь, держись подальше от политики и старайся не иметь дел с государством. Под ликование толпы оно загубило несметное число жизней подобных нашим. Как же ужасны люди… так слепо верить сказанному свыше, раздражаться превосходством тех, кто стоит над ними, но при этом утешаться бедственным положением низших. Они неисправимы, а потому — обречены. Дни этой нации уже подходят к концу, не позволь ей похоронить и себя. Что же я такое говорю, ты ведь все еще ребенок… — отец покачал опущенной головой. — В конце концов дети должны быть свободны от проклятья отцов... Алан, просто будь счастлив и живи так, как пожелаешь. Я лишь надеюсь, что однажды ты простишь меня, поскольку сам я не смог…