Путь защитника

— Да не ко мне домой, оболтус, — он тут же понял, о чём я подумал, и поморщился, потирая ушибленный бок. — Есть у меня одно место, для особенных и крайних случаев. Не хотелось бы его потерять…

Я поклялся, что жечь, топить или взрывать ничего не буду, на что получил порцию ругательств, пожелание отправиться к Вечной и краткое объяснение сути конспиративного жилья и того, что о нём никто не должен знать.

— Нет, ну это само собой, — закивал я.

— Но и жечь не надо, — всё таки добавил, немного подумав Глеб и вздохнул. — Проклятие, может и сняли, но что-то я сомневаюсь, что дело в этом было…

Выражать согласие я не стал, чтобы его не расстраивать, только неопределенно пожал плечами. Это наставника не удовлетворило, но мужик уже сам предложил, отступать было поздно.

Под землю мы спустились в другой точке, не той, что была отмечена небезопасной. И шли достаточно долго для того, чтобы я начал придумывать подземное такси. Город немаленький, на своих двоих перемещаться постоянно задолбаешься.

Я хохотнул, представив морды демонов, когда мимо них примутся носиться велорикши, этим отпугнул стаю крыс и получил укоризненный взгляд от наставника. Ночью тут шуметь было не принято.

К моему немалому удивлению, на поверхность мы выбрались рядом с ганзейским островом. Тайное убежище Глеба было под самым носом у анклава, в обычной пятиэтажке с видом на пустырь с болотом и бродячих собак, с упоением предающихся любви.

Квартира на втором этаже была скромной и небольшой, но опрятной. Перед входом Глеб быстро наложил на меня разрешающую печать и проследовал прямиком на кухню, загремев посудой.

Свет крохотной настольной лампы был настолько тусклый, что его едва хватало для пяти квадратных метров. Плотные светопоглощающие шторы на окнах не давали и шанса для света дневного, хоть сейчас и была глухая ночь. В люстре же лампочек не было вообще, видимо чтобы даже случайно не подать признака жизни.

Я тут же запнулся о табуретку, отшиб мизинец и ругнулся. Что-то с моей грацией в последнее время не очень. Привыкать к новому телу и без того было непросто, так оно ещё и продолжало меняться.

Монах покачал головой и неожиданно забеспокоился:

— Не тошнит? Голова не кружится?

— Чего? — удивился я такой внезапной заботе. — Да я просто палец отбил.

— А, да я не про это, — отмахнулся Глеб. — Ты без эликсиров уже два дня. Надеюсь ты у Артура ничего не брал?

— Нет, — ничего не понял я, но насторожился. — В смысле всё нет, и не тошнит и не кружится. А с эликсирами я, пожалуй, пока завяжу.

— Завяжет он, — рассмеялся мужик. — Это хорошо конечно, что у тебя повышенная стойкость, но через несколько дней скрутит так, что сам в обитель прибежишь.

— Не понял?

Уж не знаю, было ли такое написано в договоре с церковью, и насколько мелким почерком, но рассказанное наставником меня сильно озадачило. Выходило, что те эликсиры, что принимали адепты, вызывали лютое привыкание. Настолько, что без них вероятность сдохнуть была 99,9 процентов. Одна десятая процента допускалась теоретически, до сих пор ещё никому не удавалось подтвердить, что есть шанс пережить ломку.

Даже волосы на заднице зашевелились от такой новости. Получалось, что пробуждение одаренного делало его зависимым от церкви до конца жизни. Те же, кто решал не становиться служителем, были вынуждены приобретать эликсиры, на время откладывающие наступление этого «побочного эффекта».

Судя по тому, как неохотно рассказывал об этом Глеб, в договоре всё же про этот нюанс забыли написать. Я вспомнил, что нам говорили в обители. Что нельзя пропускать прием эликсиров, это очень опасно. И медосмотр через день делали.

У адептов максимальный срок был месяц, но признаки проявлялись уже через несколько дней, делая жизнь в конце концов невыносимой. У кого-то, как у меня, могло пройти и до недели, прежде чем начнешь падать в обморок и биться в припадках.

Хотя монах и сказал, что без пробуждения одаренного ждет такая же участь, но не так скоро и в этом случае уже никакой эликсир не поможет, меня это не сильно утешило. Пусть магия всеблагих богов бесплатно не давалась, но предупреждать же можно.

— Так а чего раньше времени пугать молодежь? — хмыкнул Глеб на мой резонный вопрос о сокрытии такой мелкой детали. — Некоторые рассказывают детям, но под свою ответственность. Бывали уже ситуации, когда непробужденные отказывались и погибали. Кто же такой участи ребенку пожелает? Поэтому и принято молчать об этом, до последнего.

Такая себе причина, как по мне. Хотя я понимал, что у молодого и неразумного и паника может случиться от такого знания. Но если непробужденные спокойно относились к тому, что могли погибнуть при ритуале, то и с такой новостью справились бы.

Недобрая сказочка получалась… Сколько же ещё недоговоренностей и подводных камней скрывают храмовники?

То есть меня можно было и не ловить всем городом, сам бы приполз или подох где-нибудь. Скорее последнее, так как о причине своего самочувствия я так бы и не узнал. Правда за месяц можно дел натворить немало. Особенно с моим везением.