Путь золотого семени (СИ)

— Для больных есть лазарет у горячих труб. Достаточно было переместить ее туда. Женщины не должны принимать решений, Элай! — обращается отец к брату. — Они всегда защищают своих детей, пренебрегая безопасностью народа. Вся история пронизана этим. А власть в нашей локе держится на том, что именно мы, как правители, создаем условия для выживания нашего народа. Как только мы перестанем обеспечивать им безопасность, тепло и еду, смысл преклонения перед нашим родом пропадет. У нас нет войска, чтобы подавлять беспорядки. Отдай приказ немедленно разобрать стену и поощри народ запасами гребешков, ламины, грибов и носачьего жира. Пусть каждый получит двойной паек в честь отъезда княжичей.

Обычным людям доступна только рыба для пропитания. Остальное они получают в виде пайков от князей.

— Урожай гребешков был не слишком велик, лорд, из-за перегрева внутренних бассейнов, — напоминаю я ему. — Княгиня распорядилась исключить их из пайка простолюдинов на ближайшие месяцы.

— Это ничего. Скоро мы возобновим торговлю. Олоры привезут нам оленину и мясо тюленей. Оры и Элы — зерно и овощи. И, может быть, мы даже получим с юга орехи и фрукты. Поэтому, пусть раздадут запасенное.

Я ни разу не пробовала ничего из этого. В моей груди трепещет предвкушением. Что скоро в моей жизни появится что-то новое. Жизнь в локе Навов очень однообразна…

Вписываю все распоряжения лорда на покрытую слоем глины дощечку. Бумага слишком дорога, чтобы использовать ее так.

— Что-нибудь еще, Тахи?

— Да.

Мне немного неловко говорить лорду такие вещи, но кроме меня никто не скажет…

— Элодея… Она вынесла из библиотеки несколько фолиантов. Она упаковала их в дорогу. Я не уверена, что это с вашего разрешения…

— Что?! Элай! Верни все книги на место. Пригласить ко мне Элодею! — гневно требует он у прислуги.

— Отец…

— Говори.

— Я хотела бы попросить за себя, — опускаю я глаза.

— Попроси.

— У вас в покоях есть набросок лица моей матери и Вашего… На одном пергаменте.

— Есть.

— Не могли бы Вы, лорд, подарить его мне. Вряд ли я вернусь в это локу когда-либо. И я не хотела бы забыть ваших лиц. И хотела бы иметь возможность показать их своим детям. Ведь в других локах нет склепария.

— Да, Тахи. Ты можешь забрать пергамент с собой.

— Спасибо! Вы так великодушны, отец!

— Я хочу сказать тебе Тахи, что ты всегда была послушной хорошей дочерью. Чтобы ты не думала, я горжусь тобой.

— Может хватит льстить этому… — глотает последнее слова Элодея, заходя в тронный зал.

Чудовищу, выродку, уроду…

Опасно говорить такое при отце. Особенно после попытки украсть фамильные фолианты! Но поощряемая княгиней, Элодея часто теряет границы дозволенного.

— Элодея. Все книги сегодня должны быть возвращены на свои места. Элай проследит. Тебе доступ в библиотеку я запрещаю.

— Но это и моё наследство!

— Это наследие локи и останется в ней.

— Но ты дал очень ценный фолиант Элаю! Чем хуже я?! Если мне удастся остаться в центральной локе наша от этого только выиграет. А фолианты придадут мне ценности. Я требую!

— Твоя ценность, Элодея, в рождении здоровых наследников. А требовать ты будешь от своей прислуги. Уходи! До отъезда я не хочу тебя видеть.

— Это ты? — гневно прищуривается Элодея, разворачиваясь ко мне. — Наушница! Дешевая прислужка! Дочь шлюхи!

Отводя глаза в сторону не отвечаю. Не хочу ругаться при отце. Это неуважительно.

— Вон! — рявкает на неё отец.

— Ну я тебе еще устрою…

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 23 Наввара)

POV Элай Нава

Пролив до Олора за ночь покрывается тонкой корочкой льда. Лето закончилось… Вдоль хрустального моря мы едем на санях, нанятых на переправе до дельты реки. Там спускаемся к границе Олора. Мы не знаем тундру так хорошо, как Олоры и у нас свои маршруты. Они длиннее, чем у них, но зато не позволяют заблудиться в этой прохладной степи. Отец снабдил меня подробной картой.

Не далеко от границы Олора есть селение Ыжды. Там мы купим лошадей, чтобы ехать на юг верхом.

Капит, живущий при переправе в нашу локу сопровождает нас. Он молчалив и не спешит отвечать на мои вопросы. А сесты вопросов не задают. Тахи во все глаза ловит детали нового непривычного мира. Трогает пальчиками ягель, пробует кислые ягоды.

— Морошка, — комментирует ей капит.

Подкармливает ими оленей, впряженных в сани. Тянут они их медленно и большую часть пути мы идем пешком. Сани иду нормально только ночью и утром. К обеду изморозь тает и они начинают скрести землю. Олени выбиваются из сил. Только лишь одна Элодея, отказывается идти, оставаясь в санях. Не привыкшая прикладывать физических усилий, сестра раздражается на всё и иногда даже плачет от раздражения.