Путь золотого семени (СИ)

Иногда они сцепляются в словесных перепалках с Тахи. Та долго молчит и терпит нападки Элодеи, но как только Элодея затрагивает ее мать вспыхивает! Как могу я гашу эти перепалки. Мне сложно судить, кто виноват в этом. Отец ли, нарушивший чистоту их с матерью ложа. Чрезмерная ли холодность матери, которая спровоцировала этот ход событий. Склочный и горделивый характер Элодеи в купе с попустительством во всем ей матери. Или… Или слишком уж покорно терпящая все Тахи. В детстве я помню всё ждал, когда терпение Тахи закончится и она врежет как следует в ответ Элодеи. У Навов не принято решать конфликты силой. Но Тахико навка лишь наполовину, а на вторую половину она рани Озёр! Где женщины как воины часто превосходят мужчин. Их дочери ночи непобедимы в прямом бою… Но она так ни разу и не дала сдачи сестре. Слишком велико её уважение к отцу.

Барсовы горы близко и река из размеренной становится дикой. Здесь возвышенность и обрыв у берега. Отхожу от нашего обоза к краю.

Смеряюсь с картой. Единственная возвышенность в центре Олора. Середина реки. Эта река, жидкая бурлящая по камням вода первая, которую я вижу в жизни. Ним предстоит пересечь еще одну. Но это не скоро. Зато скоро мы окажемся на границе Олора, я читал там совершенно другая природа. Там деревья подернуты духом огня, много пролесков и очень тепло в это время года. Даже не застывает ночью вода.

Еще сутки-двое и мы будем на границе Олора, Ора и Эла.

Вид прекрасен! Я разглядываю его с края обрыва. Вода бурлит, ускоряясь в сужении перед речными порогами. И так не высоко встающее солнце уже садится, слепя лучами. Все знатные Навы учатся в детстве рисовать, читать, считать, красиво формулировать строки, для ведения летописей и каллиграфии. Сейчас мне хочется взять в руки глиняную дощечку и сделать фреску той картины, что открылась мне.

— Элай… — приносит мне на ладошке Тахи теперь другие ягоды. — Капит сказал — съедобная.

Она пересыпает собранную ягоду мне в ладонь, и мы едим ее.

Ароматная терпкая и кисло-сладкая! Таких вкусов в Навваре нет.

— Очень вкусная, Тахи.

— Не ешь это! — шлепает мне по руке подошедшая Элодея.

Ягодки разлетаются.

— Разве ты не знаешь, что они бывают ядовитыми. Эта дрянь хочет тебя отравить, чтобы забрать себе наш трон!

— Ты говоришь чушь, Элодея, — улыбаюсь я, пытаясь погасить опять назревающий конфликт.

— Каждый говорит так, как мыслит, — не повышая голоса комментирует Тахи. — Элодея готова отравить за трон, поэтому подозревает в этом меня.

— Да нужна мне эта ледяная махина! — фыркает Элодея. — Я хочу править другой локой! Я заслуживаю центральную!

Не отводя глаз от горизонта, Тахи опять тихо комментирует, стоя на краю обрыва.

— Чем ты заслужила? Ты безграмотная глупая ленивая заносчивая…

— Заткнись! — вспыхивает Элодея. — В отличие от тебя я хотя бы красива! Так что заткнись.

Мне хочется оттянуть Тахи подальше от края. Но она очень ловкая девочка. Не помню, чтобы она когда-нибудь упала или поскользнулась. Когда она была маленькой ее мать звала ее козочкой за умения забираться на любые отвесные и гладкие с первого взгляда поверхности. И я не трогаю её. Она всегда аккуратна…

Не желая слушать их перебранку, я отворачиваюсь, чтобы уйти. Тахи может постоять за себя, когда не вмешивается княгиня — мать. А Элодеи давно пора укоротить свой язык. Удаляясь я слышу, как Тахи опять осаживает Элодею.

— Здесь, за пределами Навы, ты Элодея, не больше, чем я. Просто такая же княжна Навов. С какой стати ты приказываешь мне? А может, ты даже и хуже… В тебе только одно достоинство — милая внешность. Но ты как ядовитая ягода. Красива… а раскусишь, хочется выблевать.

— Тварь! — рявкает Элодея.

И я слышу крик, и как сыпятся камни.

Рывком разворачиваюсь, с ужасом глядя на стоящую у обрыва Элодею. Тахи нет…

— Она сама!! — тяжело дышит испуганная сестра. — Она поскользнулась!

Добегаю до обрыва, тормозя у самого края. В волнах бурлящего потока несколько раз вижу всплывающее тело Тахи!

Кричу слугам, чтобы бежали вдоль реки, к порогам. Может удастся ее выловить там. Но на реке в месте падения такие огромные валуны и… высоко! Выжить практически невозможно. Мои люди бегут, но скорость воды очень высока и мелькающая в ней Тахи очень быстро скрывается из вида. Всё… Даже если она чудом осталась жива, то уже отключилась от переохлаждения и захлебнулась.

Но мы еще несколько часов ищем ее ниже по течению реки на порогах. Тела там нет. Его унесло в хрустальное море.

К ночи мы возвращаемся к обозам. Элодея спит, укутавшись в меха.

Тахи не могла поскользнуться сама…

Весь следующий день мы едем молча. И я пытаюсь понять, что я могу сделать в этой ситуации. И понимаю — не могу ничего. Кто я? Я такой же княжич, как сестра. Но я с ужасом смотрю на неё. Как она могла это сделать?!

— Она сама поскользнулась! — вздергивает подбородок Элодея.

— Это неправда.

— Докажи!

— Не стану.

— Ты впишешь в летописи нашей локи то, в чем не уверен?

— Нет. Но если так случится, что вернусь в локу я, а не ты, Элодея…

— То что? — фыркает она. — Пойдешь войной на сестру, чтобы отомстить за грязную шлюху-байстрючку?