Путанабус

       Подтянув за ремешок небольшой мегафон на батарейках, что нашелся в автобусе от прежнего водителя. Запасливый он парень был. (И то, правда, не надрывать же ему собственную глотку, детишек собирая). Немного помедлив, пытаясь убрать волнение - адреналин уже вскипает в тушке, нажал на кнопку и крикнул по-русски.

       - Эй, на плюке. Зачем твой пепелац тут катается?

       Враги, не вылезая из машин, шеи себе свернули оглядываясь. Это в джипчике. "Ленд ровер" же стоял, как будто в нём вообще никого не было.

       А я опять в мегафон.

       - Даю пять минут на то, чтобы сменить колеса и вернуться, откуда пришли. Иначе открываю огонь на поражение.

       Из "дефендера" с переднего правого сидения вылез наконец-то какой-то крендель. Без оружия в руках. Сложил руки рупором и крикнул по-русски.

       - Эй, мужик!

       - Мужики в поле пашут, - тут же откликнулся я, припомнив многочисленные "стрелки" девяностых. Вот, блин, не думал, не гадал, где пригодится такой специфический опыт.

       - К тебе базар есть, - не унимался тот, не извиняясь за "мужика".

       - А кто ты такой, чтобы с тобой ЛЮДИ базарили.

       - Я - Ваха!

       - Какая-такая Ваха? Не знаю никакую Ваху!

       - Ты много кого тут не знаешь, - надрывался он снизу.

       - А я и знать не хочу всяких шестёрок.

       - Короче, мы тебе стрелку забили, - крикнули снизу.

       Стрелка, это уже серьёзно. На стрелку не пойти нельзя, иначе ты действительно "мужик". Хотя я заранее догадываюсь, какой пойдет там гнилой базар.

       Нажал тангету на рации.

       - Девочки, третий запасной канал.

       Просчитал про себя до двадцати, переключился сам.

       - Тут такое дело. Мне сейчас придётся выйти побеседовать с товарищами.

       - Жорик, может не надо? - раздался в ухе дрожащий голос Були.

       - Сам не хочу. Но так вышло. Смотрите внимательно, как я упал - это сигнал: всем огонь. До этого никому не стрелять. Ясно всем? - и через паузу, - Роза, что у врагов слышно?

       Роза сидела у широкополосного сканера в замаскированном на обратном скате автобусе, от которого с нашей позиции видна была только антенна, торчащая среди деревьев.

       - Пулеметчику приказали глаз с тебя не спускать.

       - Всё?

       - Всё. Будет что ещё - сообщу.

       - Добро. Отбой.

       - Таня?

       - Тут я.

       - На тебе пулемётчик.

       - Куда тебе его?

       - Куда угодно, лишь бы сразу наповал. Отбой

       Выглянул из-за куста. Картина всё та же. Храбрые парни, однако. Как бы сам в такой ситуации себя вел, откровенно говоря, не знаю.

       Поднял мегафон.

       - Большой камень впереди себя видишь? Стрелка у него. Идет от вас один. Без оружия, - вроде всё сказал.

       - Ништяк, - крикнул этот Ваха, и стал снимать с себя черный жилет-разгрузку.

       Когда он сделал два шага от "дефендера", я снова сказал в мегафон.

       - Пистолет тоже оставь.

       Ваха вернулся, отстегнул от пояса кобуру и положи её в машину.

       Валун стоял ближе ко мне, чем к нему. Большая такая каменюка, высотою чуть больше метра и метра полтора в ширину. Прямо у "дороги", если можно так выразиться.

       Ваха уже шел к месту стрелки, а я всё тормозил. Давно уже надо было встать и пойти к камню, но руки и ноги отказывались подчиняться мне, как парализованные. Одновременно пробила мелкая трясучка.

       Вдруг я понял, какой я маленький, слабый и ничтожный по сравнению этим миром, с обеими известными мне мирами, со всей Вселенной, наконец, - тварь, букашка. Но букашка, которая отчаянно цепляется за свою никчемную жизнь, как за высшую ценность Бытия. И всё в ней кричит каждой клеточкой: ЖИТЬ!!! ЖИТЬ ХОЧУ!!!!

       Просто жить, несмотря ни на что.

       Ух, ты? Я оказывается трус поганый. Раньше не знал.

       У Геннадия Полоки, в "Интервенции", герой, которого гениально сыграл Владимир Высоцкий, говорит такую сентенцию: "В контрразведке тебе сначала передоложат папиросу, а потом жизнь. Папиросу взять можно, а вот жизнь - нет".

       А мне СТАШНО!

       ЖУТКО страшно!

       ХОЧУ взять жизнь!

       ЖИЗНЬ!!!

       А тут надо вот так вот: взять и ВСТАТЬ ПОД ПУЛЕМЁТ.

       Не оставить себе ни единого, даже призрачного шанса остаться в живых.

       Чтобы этот пулемет навертел во мне много-много мелких дырок.

       ВО МНЕ!!!

       Не поручусь за точность цитирования Полоки, но эта мысль настолько пронзила меня до пяток, что заставила впервые в жизни обратиться к Богу с молитвой.

       "Боже, - взывал я, молча, - Если ты только есть! Помоги мне сохранить пасомых моих, чтобы они имели хотя бы возможность припасть к стопам твоим. Они бляди и грешницы, но не ты ли сам предпочёл раскаявшуюся блудницу Магдалину тем бабам, которые никогда не грешили? Я пытался убежать, но не смог. Я пытался всех обхитрить, но не сумел. Меня догнали. Меня обхитрили. Боже, укрепи мою мышцу, укрепи мой дух, ибо, сам я слаб. Дай силы мне, ибо я всего лишь человек, а не Ремба голливудская".

       Отложив в сторону карабин, лежа, отстегнул подсумок с магазинами, вынул хромированный кольт из кобуры, передернул затвор и засунул его за пояс на спине. "Когда ни помирать, а всё день терять!" - говорили мои предки.

       Потом, кряхтя и мелко дрожа, встал на колени. Никто не стрелял, но вставал из-за своего укрытия, с обречённым чувством бойца, поднимающегося в атаку под ураганным огнем противника.