Читаем Путаный след полностью

Путаный след

— В поход-то мне надо! Ребята уже билеты взяли. Что делать? Откуда я знала, что с тобой будет так трудно, — сетовала она, пожимая плечами. — Столько в школе мальчишек… с ними намного легче! Не зря Светка предупреждала!

— Вам со мной трудно? — удивился Олег. — Я же целыми днями на улице. Не понимаю, почему вам трудно. — Он отодвинул тарелку и взял молоко.

— Слишком ты любишь яблоки, — сказала она, не сводя с него взгляда.

Он насторожился: она что-то знает!

— В чужие сады лазим?

Он поперхнулся молоком. Ну и ну! Неужели рыжий предал?

— Молчишь? — усмехнулась она.

— Да… да это случайно… яблоки там висели такие… сами в карман падали!

— А в старика они тоже сами летели?

Ого! Значит, и это выдали. Ну и люди!

Она смотрела осуждающе. Олег впервые увидел, каким твёрдым может быть её взгляд. Неужели это она только что шутила с ним? Настоящая учительница! Отвернулась теперь к окну. Молчит. Забарабанила пальцами по стеклу. Вдруг они поссорятся?.. Жалко.

— Ну тётя Таня! Не молчите.

Она пожала плечами, но не повернулась.

— Как можно? Не понимаю, — сказала она от окна. — Старик — настоящее золото! Мастер на все руки. Никому ни в чём не отказывает. Такой сад на совершенно гиблом месте вырастил. У нас нет приусадебного участка, так он бесплатно и весной и осенью возится со школьниками. Директору даже неудобно, а он об оплате и слышать не хочет! А ты?

Олег опустил голову.

— Я военную хитрость применил, — сказал он в оправдание.

— Умник выискался! У старика старший сын погиб при обороне Смоленска. Ты это понимаешь? И неизвестно, где его могила.

— А если б известно, легче? — брякнул он.

Она взорвалась:

— Послушай, Олег! Я давно не выходила из себя! Ребята со мной дружат. Пока до них доходило всё, что я им объясняю. Попробую и тебе растолковать! Жил на земле Андрей. Любил жизнь, мать и отца, умел строить дома… хорошо пел, очень хорошо… Я понятно объясняю?

— Вы его знали?

— Немного…

Она наконец повернулась.

— Он был сильным и… и красивым! Ходил всегда в белой рубашке с закатанными рукавами, ворот распахнут, и улыбался… а улыбка такая, что всё лицо смеется. Смеются глаза, лоб, щеки, даже нос. — Она сама заулыбалась.

— Вы его это… любили? — осмелился сказать Олег и покраснел.

— Наверно, — просто сказала она. — Я тогда в восьмом уже была. Но он-то ничегошеньки не знал… — Она спохватилась. — Ты куда свернул, а?! Да, так нет этого человека, понимаешь?.. И я не встречала такого больше… Был — и нет! Остался лишь в памяти. Даже цветы на могилу нельзя принести.

— А если поискать хорошенько?

— Будто не искали, — отозвалась она. — Мы с ребятами все пробовали делать. Теперь ты понимаешь, какой это старик? Его только Граммофониха ненавидит. Да ты выискался!

— Что вы все ко мне пристали с этой Граммофонихой! — не выдержал он.

— Потому что она нечестная, завистливая, злая! Не хватает слов, чтобы её описать! Стой, а ты-то откуда её знаешь? — подозрительно спросила она.

— На базаре видел. Случайно.

— А на базар ты как попал?

— По пути с моста.

— Ну вот, ну вот, а говоришь, поезжай в поход! Да ты завтра же на телевизионную вышку залезешь! — снова расстроилась она.

Ох уж эти мамины письма! Нет, не узнаёт он тетю Таню.

— Так. С едой покончено наконец. Что ты сейчас должен сделать?

— Сказать спасибо?

— Не юли! Тебе придется сейчас пойти к Артемию Артемьевичу и извиниться.

— К ко-му? — протянул он, будто не понимая.

— Так старика зовут. Всё-то ты знаешь! Хитрец!

— Спать хочу, — громко зевнул он.

— Ну что ж, — согласилась она, подумав. — Пожалуйста. Но утром непременно сходишь!

«Вот тебе и военная хитрость, — вздыхал он, лежа в постели. — Теперь не отомстишь рыжему… Только этого не хватало! С ней не поспоришь — учительница!»

Не везет ему, да и только! Совсем ему нечего делать в Смоленске. Купаться негде — раз! За яблоками лазить не дают — два! Читать нечего — три! И это каникулы? Надо было в Ленинграде оставаться, там хоть с керосинщиками в футбол бы сыграл.

И если по-честному — его тут всё время преследуют неудачи! Старику он чуть-чуть не попался, потом этот рыжий чуть руку не вывихнул. О Василии Ивановиче лучше и не вспоминать! И вдобавок за все беды — иди извиняйся!

Еще целых две недели тут жить! Нет, он наверное, заболеет от тоски. Что бы придумать, что придумать?..

<p>ВНЕЗАПНОЕ РЕШЕНИЕ</p>

Олег уже засыпал, когда она снова пришла к нему в комнату.

— Кисличкин, — окликнула она. — Спишь? Не притворяйся.

Ага, опять Кисличкин! Что-то ей надо?

— Слышишь?

— Сплю, — сурово отрезал он.

— Что же с походом делать? Возьму уж тебя с собой, пожалуй. Передерешься, конечно, с моими мальчишками, но выхода нет. Встаём рано, учти.

Про старика она забыла, что ли?

— А извиняться?

— Ах да! Надо, Кисличкин. Позор на всю Покровку.

Что она сказала?! Олег даже подскочил в кровати. Покровка?.. Стой, стой, он же слыхал это слово от Василия Ивановича! И майор говорил о Покровке…