Путешественник по Изнанке (СИ)

Все-так моя автоматическая адаптация к местному языку проявляла себя забавно. В голове я точно хотел сказать Скольжение, а произнес совершенно другое слово. И на это Анфалар грустно улыбнулся.

— Люди слабы, а Скугга мудра. Именно поэтому Поступью могут пользовать лишь ведуны. Я думал, ты это знаешь.

Я сделал морду кирпичом и кивнул, мол, само собой. А сам запоздало вспомнил, что информация про Скольжение появилась в тетради лишь на пятом рубце. И, понятное дело, не случайно. Одной загадкой меньше.

Спать меня Анфалар, само собой, позвал к себе, в один из двухэтажных домов. Ведун с гордостью хвастался убранством и своим богатством, на что я дипломатично кивал. Потому что даже в моем съемном доме, при бесе и черте, которые множили энтропию, комфорта было больше. Представляю, как же там живут люди в саманных домах.

А как еще думать, если спать меня положили на чем-то, очень отдаленно напоминающем топчан в плохой тюрьме. Хотя Анфалар гордо именовал подобное «постелью». Правда, кроме неудобства, поспать мне так и не дали. Стоило чуть задремать, как меня разбудила Лихо.

— Вставай, вставай, говорю. Сс…

— Чего опять?

— Хист. Чужой.

— Тот самый, который нас преследовал? — сразу проснулся я.

— Нет. Сс… Нечисть. Не очень сильная. Но решила предупредить.

Нет, все-таки наши отношения стали в определенной степени забавными. Как это там называется, стокгольмский синдром? Вот говорят, что от любви до ненависти один шаг. А сколько нужно пройти в обратном направлении?

Однако Юния оказалась права. В углу что-то зашуршало, будто крыса копошилась. Кстати, они тут вообще есть? Вопрос интересный. Исходя из антуража — должны. Но вместе с тем народ тут жил бедно, впроголодь. Так что грызунов давно бы изловили и съели.

Я уже и сам почуял хист, слабый, двухрубцовый. А когда от стены отделился маленький волосатый человек, облегченно выдохнул и отпустил рукоять ножа. Домовой.

— Приветствую тебя, рубежник Стралана.

— И тебе не хворать.

— Меня зовут Момой, я домовой.

— Тебе бы рэп писать, Момой-домовой. У нас примерно на таком уровне рифмы в шоу-бизнесе и востребованы, — я сел на топчан, поджав под себя ноги. — Я Матвей. Чего пришел?

— Я хочу проситься в услужение. Забери меня с собой, Матвей.

— Вот ведь мерзавец, сс… — возмутилась Лихо. Хорошо, что слышал ее только я, потому домашняя нечисть не отреагировала. Впрочем, как и я. Ждал дальнейших объяснений от Юнии. — Я в последний раз такого наглого и недостойного домового видела… Никогда, сс…

— А что не так? — постарался я спросить на русском.

Вообще, общение с Лихо выходило мне боком. Ей-то все равно, ее никто не слышит. А вот я выгляжу сумасшедшим.

— У него же хозяин есть, — ответила Лихо. — И не просто хозяин. Он живет в этом доме.

— А разве так можно? — удивился я.

— Его и спроси, сс…

Ладно, мы не гордые. К тому же, мне и самому было интересно.

— Разве ты можешь уйти от Анфалара, который является твоим хозяином? — спросил я.

Домовой трусливо затряс губой, ну, или что там у него было в районе рта под этими многочисленными волосами. Однако же ответил.

— Я вольное существо. Достаточно лишь предложить покинуть мне дом. Кинь сапог, а я в нем укроюсь.

— Гад, сс… Вот сколько говорили плохого о нашей нечисти, а она сроду на такое не сподобилась бы. Не в своем праве, сс…

Кстати, действительно. Мой бес, на что была поначалу пропащая душа, а он меня не бросил даже в самых отчаянных ситуациях. Ладно, бросал, но потом возвращался.

С другой стороны, домового при большом желании можно понять. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. К тому же, нечисть вообще чувствительна ко всякого вида переменам. Вот и побежали крысы с тонущего корабля. Да я и сам понимал, что судьба этого города незавидна. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — крепость со временем падет.

— Сейчас ты уйдешь, Момой, и мы забудем об этом разговоре. И только потому что я хороший человек, а тебе тут еще жить, я не расскажу Анфалару о твоем визите.

Домовой поклонился, попятился к стене, снова поклонился, снова попятился. И так четыре раза, прежде, чем он исчез.

— Выродок, сс… — вынесла свой вердикт Лихо. — Окажись я сейчас снаружи, выпила бы его без остатка.

— Поэтому ты и не снаружи. Не хочешь работать над своими пищевыми привычками. Что до домового, в жизни бывает всякое, — философски заключил я. — Юния, лучше ответь мне на один вопрос.

— Что же ты хочешь услышать? — елейным голосом произнесла Лихо.

И сразу перед глазами возникла бабушка, еще молодая, улыбающаяся, которая раскинула руки в объятиях. Вот ведь сволочь, как она так в голову забирается?

— Ты знала ту тварь. Ну, этого Хренокрыла?

— С чего ты решил, сс…? — включила святую простоту та. Я даже по голосу услышал, как она неискренна.

— Ты предупредила, что фиговина сейчас станет атаковать.

— Догадалась.

— Юния, не юли.

— Ну, и что мне за это будет, сс…? Ты меня все равно выпустишь.