Путешественники поневоле

Билл видел, что незнакомец явно был чужаком в этих прериях. Этот молодой человек потратил немало денег на дорогой мексиканский наряд. Билл пытался угадать в его облике какой-то намек на род его занятий, но не смог. Несмотря на колоритный местный костюм, было ясно, что перед ним уроженец какого-то мрачного города далеко на севере. Огромные стремена для мексиканского седла он выбросил и заменил их на английские, отчего ноги ему пришлось вытянуть вперед, пока сталь плотно не обхватила лодыжки. Оглядев незнакомца, Билл остановил свой взгляд на его стременах и вытянутых ногах и сразу же дружелюбно улыбнулся. Человек, который скакал по прерии в таком виде, никак не мог оказаться злодеем.

Что же касается незнакомца, то перед ним был оборванный человек со спутанными волосами и бородой, лицо которого покраснело от солнца и частого употребления виски. Он увидел глаза, которые сначала смотрели на него зверем, но потом их взгляд стал робким, почти детским. Очевидно, что это был человек, который часто добивался успеха в жизни и знал себе цену.

Незнакомец дружелюбно улыбнулся и спрыгнул с лошади.

– Надеюсь, сэр, вы мне позволите сегодня переночевать в вашем лагере?

– Чего? – спросил Билл.

– Вы мне позволите сегодня переночевать в вашем лагере?

Некоторое время Билл, казалось, от удивления не мог произнести ни слова.

– Ну, – ответил он, недружелюбно нахмурившись. – не думаю, что это подходящее место для ночлега, мистер.

Незнакомец, уже повернувшийся к седельной сумке, быстро обернулся.

– Что? – с удивлением спросил он. – Вы не хотите, чтобы я тут остановился? Не хотите?

Билл неловко переминался с ноги на ногу, пристально уставившись на кактус.

– Ну, видите ли, мистер, – сказал он. – Я бы и рад вам составить компанию, но… понимаете, некоторые из местных парней собираются прогнать меня сегодня вечером с этого участка; я был бы не против вашего общества, но не могу позволить себе втягивать вас в неприятности, к которым вы не имеете отношения.

– Собираются прогнать вас сегодня с участка? – вскричал незнакомец.

– Ну, они так сказали, – ответил Билл.

– Но скажите, ради Бога, они вас убить собираются?

– Не знаю. Не узнаешь, пока это не случится. Видите ли, обычно они выбирают какого-нибудь парня, который один живет, как я, а потом нападают на его лагерь, когда он не совсем готов дать отпор, и стреляют в него из обреза, прежде чем у него появляется шанс выстрелить в ответ. Они прячутся поблизости и выжидают, пока настанет удобный момент. Когда живешь один, не получится все время быть начеку. Может, они даже нападают, когда человек спит. Или этому парню надоедает ждать, и он сам к ним идет среди бела дня и убивает двоих или троих просто для того, чтобы остальные бросились на него и все закончилось. Я слыхал, что один раз был такой случай. Это очень трудно вытерпеть, когда такая банда тебя стережет.

– Так они сегодня вечером собираются напасть на лагерь? – воскликнул незнакомец. – А откуда вы знаете? Кто вам сказал?

– Один из них приходил и мне сказал.

– И что вы собираетесь делать? Сражаться?

– А больше ничего не остается, – ответил Билл мрачно, все еще разглядывая кактус.

Повисло молчание. Наконец, незнакомец вскричал в изумлении:

– Ну, я такого еще в жизни не слыхал! А сколько их?

– Восемь, – ответил Билл. – И послушайте-ка, уважаемый, это не ваше дело, не стоит вам здесь оставаться, а лучше уезжайте, пока не стемнело. Я помощи не прошу. То, что вы тут оказались, не значит, что вы мне должны помогать, и лучше бы вам убраться поскорее.

– А скажите, ради всего святого, почему бы вам к шерифу не обратиться?

– О, да провались он! – ответил Билл.

IV

Длинные клубящиеся облака расползлись по небу на западе, а на востоке среди пурпурного сумрака пустыни лежали серебристые туманы.

Наконец, когда в небе поднялась огромная луна и осветила кусты своим призрачным сиянием, костер окрасился в новый, еще более яркий багровый цвет, и языки пламени весело прыгали по ветвям мескита, наполняя тишину песней огня, древней мелодией, которая напоминает о незначительности судьбы одного человека – тем посланием, что заключено в шуме моря и шелесте ветра в траве и ветвях болиголова.

Ни одна фигура не двигалась в залитом розоватым светом лагере, и среди кустов, казалось, не было ни одной живой души. Часов не было, и ничем было не измерить тягостную тишину, повисшую над прерией.