Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века

К вечеру приехал в царских санях старший стольник и повез нашего владыку и нас в палату, где происходит целование руки. Когда владыка подъехал к церкви Благовещения, сошли встретить его два боярина, с поклоном от царя, и, сказав царский титул, как сказал его ранее стольник, прибавили: «царь (следует исчисление его владений и весь его титул) приглашает твою святость, блаженнейший отец и владыка кир Макарий, патриарх великого града Божьего Антиохии и всего Востока, чтобы проститься с тобою», при этом они поклонились ему, он их благословил, и они пошли впереди него. Точно так же внизу у лестницы, что насупротив дверей церкви Благовещения, встретили его два других боярина и сделали то же, что и те; равным образом и на верху лестницы вышли еще два боярина и сделали то же. У наружных дверей палаты вышли встречать все визири и государственные сановники, и опять двое из них, открыв уста, громким голосом произнесли полный титул и имя царя и титул нашего учителя, как мы сказали выше; окончив, все поклонились ему, а он благословил их, одного за другим, и они, одни предшествуя ему, другие следуя за ним, повели его в палату царя. Царь сошел с трона встретить нашего владыку патриарха, и он, пропев пред иконами «Достойно есть», помолился на них, поклонился царю, благословил его и присел на малое время. Тогда выступил визирь и, произнеся титул царя, причем наш учитель встал, продолжал: «… жалует твоей святости и твоему апостольскому престолу сию милость, а именно, пятьдесят сороков соболей, стоимостью в 3000 динаров», и поднес их ему, при чем каждую пару держал в руках один из стрельцов, которые один за другим подносили ему соболи и возвращались на свое место. Затем царь сказал ему: «отец мой! прошу твою святость, блаженнейший, принять это, как Христос принял две лепты вдовицы, и не взыскать с меня». Раньше еще наш владыка патриарх просил его сделать ему митру, полное облачение и другую церковную утварь; поэтому царь, взяв его за руку, отвел в угол палаты для разговора наедине, только с одним переводчиком, и извинялся перед ним, что не может удовлетворить его просьбу касательно вещей, при чем, в виде оправдания, приводил смерть мастеров и свои заботы о походе и о всем потребном для войны, и это было совершенно справедливо. Он много плакал и сказал с глубоким вздохом: «отец мой! расставание с тобою убивает меня, ибо ты мой отец, а я твой сын». И много беседовал с ним. Наш учитель также плакал, видя таковое его смирение, благочестие и любовь — Бог да продлит его царствование! — и все присутствовавшие тут, глядя на это, тоже плакали. Потом царь подозвал всех своих вельмож, и они сделали земной поклон (нашему учителю). Царь попросил его прочесть большую молитву над боярами и над ним, наклонил голову, и наш учитель, исполняя его желание, [прочел молитву «Спаси, Господи, люди Твоя» и пр., в коей поименовывал всех святых. Когда он закончил молитву, мы пропели царю многолетие, после чего] все мы подошли и целовали его правую руку. Затем, взяв нашего учителя под руку, царь вышел с ним за наружную дверь палаты, где встречали нас бояре; при этом он много плакал и просил благословить его трижды три раза и облобызать в уста лобзанием Христа. Так и сделал наш владыка патриарх. В это время он держал наготове четыре челобитные царю: в одной просил уплатить за большое, из желтой меди паникадило, купленное нами за 120 динаров с тремя другими за 100 динаров; в другой челобитной просил у него икон, в третьей — некоторое количество рыбьего зуба и хрустального камня (слюды), и в четвертой — некоторое количество белки. Приняв челобитные, царь послал всех вельмож проводить его вниз до церкви Благовещения, где он сказал им поучение, благословил их и простился с ними. Мы вернулись в свой монастырь, исполненные радости и благодарности.

Сербский архиепископ, о котором мы раньше говорили, что его вернули назад и что он просил у патриарха дозволения остаться богомольцем за царя, как и случилось, видя, что патриарх Никон распоряжается им и кричит на него, как на одного из своих архиереев, наскучив этим, просил отпустить его и неотступно умолял царя дозволить ему съездить на поклонение в Иерусалим, после чего он возвратится. Царь, будучи кроток и милосерд, сжалился над ним, говоря про себя: «если мы не отпустим его, то он, пожалуй, будет проклинать нас, а не молиться за нас», и против желания патриарха отпустил его. Ныне, когда наш учитель вышел от царя, последний пригласил архиепископа для целования руки и наказывал ему, говоря: «если ты поедешь в Иерусалим, помолись за меня там, помяни меня в святых местах и привези мне святого елея (из лампады) над божественным Гробом». Затем дал ему четыре сорока соболей и 400 динаров и отпустил. Архиепископ, нимало не медля, выехал из столицы и ехал до Молдавии спешно, оглядываясь назад, — посмотри, до чего его довела гордость, надменность и притязания на патриаршее достоинство, ибо то же было дано находившемуся здесь митрополиту святого престола Никеи: достоинство их было сочтено равным.