Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

Я рассказал, и он нашел мою историю очень забавной — после того, как поверил, что я не выдумываю. Через день или два я и сам стал смеяться над собой, но тем не менее все это не создало той атмосферы доверия и добрососедских отношений, которые, согласно строгому приказу, мне следовало установить с Женевьевой Дриллинг и ее другом Гансом Рейтером.

Впрочем, Рейтер до сих пор не давал о себе знать: пока мы ехали восточнее озера Великолепного и затем огибали Великие озера по северному маршруту, который в конце концов убегал в большие леса. Ганс, наверное, мчится на своем шикарном «мерседесе» по более короткому пути вблизи озер, думал я, следуя изо дня в день за серебристым трейлером по автостраде, окаймленной деревьями. Он должен стремиться попасть на восток раньше Дриллинг, чтобы сделать необходимые приготовления к бегству с континента. Я очень надеялся, что у него все будет в порядке и мне не придется ему помогать.

Это было скучное и долгое путешествие. Местность здесь красивая, но ее не видно из-за деревьев. Едва ли хоть раз автострада выбирается из окружающей ее зелени, чтобы можно было посмотреть, что делается вокруг. Даже кролики не перебегали нам дорогу. Ничто не нарушало монотонного однообразия вечнозеленого леса, хотя повсюду встречались знаки, призывающие быть осторожнее, так как в лесу водятся опасные звери.

Делая в среднем триста миль в день и останавливаясь только на ночь, мы пересекли провинцию Онтарио и въехали в провинцию Квебек. Здесь дорожные знаки и указания были на французском языке, а персонал заправочных станций почти не изъяснялся по-английски. Я уже не один день находился за пределами США, но только сейчас почувствовал, что попал в чужую страну.

Наблюдались даже следы известной напряженности, которые теперь часто можно встретить за границей. Случайные фразы, написанные мелом или краской на стенах хижин или сараев, свидетельствовали о том, что кое-кто считал бы весьма приятным, если бы говорящее по-английски население убралось подальше, оставив говорящих по-французски единственными обладателями принадлежащей им по праву земли. Это была не моя война, но я не мог не подумать, что такие лозунги должны показаться забавными краснокожему джентльмену, воспитанному на языке группы алгонкинов[23], который в свое время был тут в ходу. Индейцы в противовес общепринятому мнению обладают большим чувством юмора.

В окрестностях Монреаля шел дождь — мы по-прежнему тащились по стране вместе с циклоном. Будучи воспитан на засушливом юго-востоке, я быстро устаю при повышенной влажности. Особенно если не одну и не две ночи провожу на пропитанных водой простынях в дырявой палатке. В свое время я достаточно долго жил на вольном воздухе и не считаю теперь, будто совершаю нечто выдающееся, доказывая, что могу это выдержать.

Миссис Дриллинг с дочкой, хотя и лучше экипированные, видимо, чувствовали то же самое, потому что, задержавшись на окраине города, чтобы договориться о ночлеге своего дома на колесах в гараже для трейлеров, они не стали рыскать в поисках пристанища, а сразу же зарегистрировались в самом фешенебельном отеле. Так, по крайней мере, я объяснил себе их действия, хотя и не отвергал возможности, что у миссис Дриллинг могут быть и другие причины для того, чтобы остановиться в «Королеве Мэри», нежели просто желание помокнуть в настоящей ванне и съесть обед, который варила не она сама.

Каковы бы ни были мотивы моей дамы, но я был рад случаю почиститься в цивилизованной обстановке, так как мне надоело изо дня в день бриться с помощью сковородки, в то время как москиты жуют мне шею и уши. Заплатив за большее число удобств, чем мне было необходимо, — Дядя Сэм рано или поздно получит счет, — я сумел снять номер через холл от семейства Дриллинг. Сейчас было бы очень приятно не торопясь выпить виски и залечь в ванну, что, вероятно, и делала в данный момент Женевьева, но я напомнил себе, что долг выше удовольствия, и со всей доступной мне быстротой привел себя в респектабельный вид. Быть может, у меня возникло предчувствие, что теперь, когда мы оставили позади дикие, унылые просторы Севера, нас наконец-то ждут более активные действия.

Едва я успел застегнуть пуговицы на моей единственной белой рубашке и завязать скромный узелок на моем единственном галстуке (в Черных Холмах у меня не было нужды в более светском наряде), как уже началось. Стук в дверь прозвучал робко, но, открывая ее, я принял обычные меры предосторожности, так как помнил, что и Элайн и Грегори были слишком беспечны с дверьми. У девочки на пороге в руках ничего угрожающего не оказалось. Она взглянула на меня сквозь очки в роговой оправе и продемонстрировала полный рот сверкающей нержавеющей стали, думая, я уверен, будто приятно мне улыбается.

— Вы не возражаете… Я хочу сказать, можно мне войти? — спросила она.

Первое, что я заметил, сделав шаг назад, чтобы пропустить Пенни в комнату, это ее прическу. До настоящего момента я так ни разу и не видел девчонку без цилиндров или какой-нибудь накидки — сетчатой, из пластика или того и другого вместе.