Путешествие Чандры (СИ)

– Нет, но… Я твой друг! А Чандра всё время тебе противоречит, с ним у тебя так много возни…

– Каколь, – Шани внимательно посмотрел на ворона. – Я могу быть не другом и не врагом, так как отрешён от результатов своей деятельности. Но ты – не можешь. Если ты думаешь, что, помогая кому-то, ты становишься не другом мне – это полная ерунда. Да, с Чандрой много хлопот, ну и что? Разве у матери меньше хлопот со своим ребёнком? Гораздо больше! Значит ли это, что она не любит его?

– Я не понимаю…

– Посмотри на это с другой стороны, Каколь. Тебе не нравится Чандра, так?

– Да! Он слишком непостоянный, капризный, всё время поддаётся настроениям, обвиняет тебя, вместо того чтобы признать, что неправ – он…

– Всё это правда. Но правда и в том, что Чандра очень нужен мирозданию. Непостоянство, происходящее от чувствительности и восприимчивости, – это неизбежное следствие его роли. Можно сказать, он непостоянен для того, чтобы выполнить цель своей жизни. У Чандры сложная и ответственная роль, Каколь. Реши, исходя не из личных предпочтений, а из потребностей мироздания.

– Миру нужен именно такой Чандра? – изумился ворон.

– Да, – кратко резюмировал Шани и снова отвернулся к карте.

Помявшись, Каколь тихонько подошёл к семье Сурьи, к которой присоединился и Вишвакарма.

Сурья уже готов был коснуться своим диском горизонта, в кабаке же народа прибавилось. Чандра, последнее время как будто плавающий в тумане, вдруг различил слова, вдохновённо произносимые одним из посетителей:

– Верь мне – границ нет! Все ограничения, что придумывает общество, все эти мнения про тебя, про твоё место в мире, про то, какой ты, – это всё – пыль! Только ты сам и определяешь свои границы!

Слова эти заставили Чандру в образе Пуру приложить усилия, чтобы разогнать туман и посмотреть внимательнее на человека, который их сказал. Чандра с некоторым трудом распознал Раху, который вещал, как проповедник, и уже собрал вокруг себя несколько собутыльников. Чувствуя, что здесь простора его проповедям маловато, Раху, прихватив пару не слишком трезвых мужчин, вышел из кабака в поисках более благодарной аудитории.

– Как он сказал – границ нет? – медленно переспросил Чандра у оленя. Тот, обрадовавшись, что дэв подаёт какие-то признаки жизни, кивнул рогатой головой. Раху не видел, какой эффект произвели его слова на Чандру, а если бы увидел, возможно, призадумался бы. Глаза лунного дэва вспыхнули не только особым чахоточным блеском.

– Границ нет… Ограничений нет… Ограничения ставит только наш ум… – быстро забормотал дэв. – Знаешь, дружок, а Раху прав. Да, признаю, Буддх обижен на меня, и с репутацией не всё в порядке. Но почему я позволяю этим вещам определять себя? Кто я? Хорошо, Мангал не хочет, чтобы я обращался к Махадэву, но к маме-то я могу обратиться?

С этими словами Чандра закрыл глаза и глубоко вздохнул. А когда открыл, взгляд его был чистым и ясным, и смотрел прямо в противоположный небесный дом – Четвёртый, дом Матери. На экране ума дэва взошло воспоминание, и волшебная карта показала его зрителям в Сурья-локе.

– Мама!

– Всё хорошо, сынок, я рядом, всё хорошо, – Анасуйя погладила светлые волосы, когда Чандра опустил голову ей на колени. Это был взрослый Чандра, и по тому, как он выглядел, зрители поняли, что воспоминание относится ко временам уже после проклятия риши Бхригу, но до того, как Махадэв поместил Месяц на свою голову.

– Мама, я странно себя чувствую…

– Это ничего, это можно пережить, – мягко сказала Анасуйя. – Что у тебя там?

Чандра протянул руку – на ней алел свежий порез.

– Милый, где это ты порезался?

– Это так называется? Я просто гладил траву…

– Трава бывает разной, сынок. Раньше ты этого не замечал, потому что ничто на свете не причиняло тебе вреда – ни земля, ни растения, ни животные. Теперь стало по-другому, и тебе нужно научиться быть осторожнее. Только и всего. Смотри, теперь всё быстро заживёт, – Анасуйя достала небольшой горшочек с целебной мазью, и смазала царапину.

– Но я не хочу, чтобы трава резалась! Я не хочу испытывать боль, и всякие иные неприятные ощущения! Только радость, как раньше!

– Что поделать, сынок, это реальность, – Анасуйя снова принялась гладить сына по светловолосой голове. – Глупо и опасно отрицать реальность, сынок. Но это не значит, что ты не можешь радоваться. Плохие времена проходят, и настроение меняется. Помни, что все настроения – не вечны, а преходящи, как волны на воде.

– Да? – Чандра поднял расстроенное лицо, сложил брови домиком. – Почему я не могу радоваться всегда? Зачем нужно грустить?

– Чтобы знать, что что-то не так, – серьёзно ответила Анасуйя. – Когда мы чувствуем опасность, мы пугаемся и действуем осторожнее. Когда мы поступаем неправильно, то испытываем вину и стыд – это тоже неприятно, но эти чувства учат нас не делать плохо. В материальном мире есть страдания, есть грусть – чтобы мы не забывали, что на самом деле мы в нём – гости. И играем свои роли. А наш настоящий дом – не здесь.

– А где? В том доме нет грусти?