Путешествие Черного Жака

У меня уже появились смутные подозрения насчет того, что этот престранный старикан, за которым я шел по лабиринту, делает с молодыми девушками… Возможно, он ест их потом, как Латуний Цизераний Четырнерий и его брат, имени которого я, к сожалению, а возможно к счастью, не знаю.

Хеймдалл Одинокий вдруг вздрогнул всем телом и уставился куда-то в сторону. Проследив его взгляд, я увидел массивные песочные часы, стоявшие в стенной нише. Белый песок тонкой струйкой перетекал из верхней части вниз. Вверху они почти опустели. Мы оба замерли, завороженные течением времени.

Потом он метнулся к часам и ловко их перевернул, как только последняя песчинка упала вниз, подхватил стоявший рядом со столом посох и угрожающе двинулся на меня. Свое оружие старик держал двумя руками, как настоящий боец, но все равно происходящее выглядело довольно забавным: уж больно дряхлым был нападавший.

О да, теперь я понял – предсказание ведических книг было очень точным, жители селения ждали именно меня. В такой ситуации я, несомненно, тот, кто сможет им помочь. Сейчас расправлюсь со стариком, переломаю все. его иссохшиеся кости и стану великим героем, победителем злых духов-пенсионеров.

– Уважаемый дряхлый сторож, – сказал я, – может, ты не будешь веселить статую?

Старик сильно обиделся, его лицо сморщилось, как гнилое яблоко, а потом он резко перешел в наступление и ударил меня посохом по клацнувшим неудачно зубам. Удар был настолько неожиданным – такой прыти от старика Хеймдалл а я не ожидал, – что на некоторое время я оказался дезориентирован. Но быстро пришел в себя, встряхнул головой, в которой сначала забегали-забренчали звонкие ноты и цвета, а потом медленно, но верно, прояснилось.

– Так, старик, – выдавил я, утирая тыльной стороной ладони окровавленный рот, – так и зубы потерять недолго.

– Недолго, – сурово согласился Хеймдалл Одинокий, – и потеряешь…

Его поза была исполнена значительности: успешное нападение здорово вдохновило любителя молоденьких селянок.

Я поднял ладонь и начертил в воздухе сияющий полукруг, чем немало удивил старика. Наверное, в его подземелье колдуны захаживали нечасто. Полукруг обратился в окружность, которая, вопреки всем законам физики, начала бешено вращаться, вихрь смел со стола все папирусы и письменные принадлежности, огонек свечи затрепетал и едва не погас. Некоторое время Хеймдалл Одинокий тупо рассматривал огненную окружность, пока она не раскрутилась окончательно и не врезалась в его впалую грудь. Дедушка со свистом промчался по воздуху, отчаянно взмахнул худыми ногами и врезался в книжный стеллаж, который не удержался на старых крепежах и с диким грохотом повалился, придавив многочисленными тяжелыми томами и грузным деревянным основанием хранителя Каменного Горгула. При этом я услышал отчетливый хруст. Все, Хеймдалл весь поломался…

Свеча погасла, и я оказался в кромешной темноте. Деревенька была спасена. Теперь в моих ближайших планах был поиск любезной моему сердцу татуированной жрицы. Поскольку в комнатке ее присутствия не наблюдалось, я здраво рассудил, что дряхлый извращенец, темная ему память, спрятал ее где-то в подземном ходу. Мысль о том, что красотка томится одна во мраке, испытывая ужас и страдание, наполнила меня праведным гневом.

Я зажег заклятие факела и, насвистывая примитивный кабацкий мотив, выбрался из кельи гадкого старика. Здесь я остановился, чтобы поразмышлять.

Теперь становилось очевидно, что мне все же придется плутать по лабиринту и оставлять пометки на стенах, чтобы впоследствии найти дорогу наверх. Теоретические знания следовало применить на практике. Почему-то недоверие к ним никак не давало мне покоя.

Осторожно продвигаясь вдоль неровных стен, я решил для начала вернуться к выходу из подземелья, чтобы потом знать, в каком направлении мне идти.

«Кажется, я проходил вот здесь…»

Факел осветил коридор, ведущий наверх. По нему я и направился очень осторожно, обшаривая взглядом пространство.

Почва под ногами была довольно мягкой – красная глина. Время от времени я наступал на что-то твердое. Сомневаться в том, что это такое, уже не приходилось – в лабиринте повсюду были разбросаны обломки человеческих костей, а продвинувшись немного дальше, я наткнулся на почти целый череп. В темноте он матово поблескивал серовато-белой лобной долей. Чьи-то гигантские челюсти сильно повредили кость, оставив на ней длинные глубокие отметины. Я перевернул череп ногой, на меня явственно пахнуло холодком страха. Дальше я пошел с еще большей осторожностью, размышляя о том. что, видимо, не все так просто, как мне представлялось с самого начала, и лабиринт – место довольно неприятное.

Вскоре я понял, что найти выход мне не удается, однако панике не поддается.

Не такой я человек, чтобы поддаваться панике. Симпатичной девчушке по имени Паника – если бы кто-нибудь решил так назвать свою нелюбимую дочурку, – я бы, пожалуй, поддался, а абстрактному понятию, означающему чувство полнейшей безысходности, никогда!