Путешествие Домой

Найдя опрятное одноэтажное здание больницы, я зашел внутрь и справился насчет книг. Нянечки и медсестры с любопытством оглядели меня и отвели к директору больницы — Шакти Махараджу, ученику известного йога Шри Рамакришны. Как раз в этот момент в больницу доставили изувеченную женщину. Ее сбил автобус прямо за воротами, и она истекала кровью. Все, кто дежурил в это время, сбежались, чтобы как-то помочь ей. Хотя Шакти Махарадж был полностью поглощен своими прямыми обязанностями, он все же повернулся ко мне и спросил: «Чем я могу Вам помочь?»

Я понимал, что пришел не вовремя, да и несчастный случай, произошедший чуть ли не у меня на глазах, не мог оставить меня равнодушным, но все же я спросил: «Махарадж, у Вас есть какие-нибудь книги на английском языке про Кришну?»

Он воззрился на меня, не веря своим ушам:

«Это больница, а не библиотека. Приходите, если заболеете».

«Извините. Не буду отвлекать...»

Я собрался было уходить, но он придержал меня за локоть: «Нет, постойте». Велев мне сесть, он пообещал вернуться через несколько минут. По возвращении он нарисовал на листке карту и принялся объяснять: «Найдите храм Мадана-Мохана. Здесь все знают, где это. Рядом — ашрам Свами Бон Махараджа. Там у них есть английские книги».

Вооружившись картой, я шел по узким улочкам Вриндавана. Наконец моему взору открылась одна из самых прекрасных картин, которые мне когда-либо доводилось видеть: на вершине поросшего травой холма, недалеко от Ямуны, возвышалась двадцатиметровая башня из покрытого резьбой красного песчаника, На самом верху она сужалась и вновь расширялась, образуя огромный, подобный цветку, диск. Это был храм Мадана-Мохана, построенный более четырехсот пятидесяти лет назад. Вид храма вызвал во мне не просто почтение к великому религиозному памятнику, но ощущение какой-то близости, затронувшее саму душу.

Спустившись вниз по узкой улочке, я подошел к ашраму и, отворив ворота, очутился в уютном внутреннем дворике. Справа от меня находился храм Кришны, слева — маленький храм Господа Шивы и пышный сад с цветущими туласи. Туласи — это растение из семейства базиликовых, священное для всех индусов. На пороге кухни появился молодой садху-бенгалец. Отряхнув с фартука муку, он сказал: «Добро пожаловать. Меня зовут Гопеш Кришна». Кто бы мог подумать, что спустя годы этот простой повар станет гуру и возглавит миссию! Он провел меня в маленький офис, напоил водой и дал книгу о Кришне на английском, а затем вернулся в кухню.

Я провел за чтением несколько часов, а потом, поставив книгу на место в книжный шкаф, решил прогуляться к Ямуне. Однако у самых ворот я столкнулся с голубоглазым европейцем лет двадцати в шафрановых одеждах и с обритой головой. «Меня зовут Асим Кришнадас, — заулыбался он. — Добро пожаловать во Вриндаван!»

Усадив меня, он извинился и на несколько минут исчез, а когда появился вновь, нес в руках тарелку с рассыпчатым рисом и овощной приправой к нему. Налегая на еду, я спросил его, как случилось, что он живет в Индии. Он сказал, что по паспорту его зовут Алан Шапиро и что родом он из Нью-Йорка. Он путешествовал по Европе, был в Израиле. В конце концов духовные поиски привели его в Индию. В штате Пенджаб он повстречался с садху по имени Мукунда Хари, который посоветовал ему: «Ступай во Вриндаван, там ты найдешь всё». Асим улыбнулся: «Его слова оказались пророческими». Когда я собрался уходить, Асим предложил: «Я буду очень счастлив, если смогу что-то сделать для тебя. Пожалуйста, обращайся в любое время».

Весь следующий день я бродил один по лесу. Ближе к закату я вновь оказался на берегу реки у подножия храма Мадана- Мохана. На следующее утро я собирался уезжать, так как в Харидваре меня ждал Гэри. Когда стемнело, я попрощался с землей Вриндавана, хотя сомнения раздирали мой ум. Лежа на голой земле, на берегу реки, я размышлял: Вриндаван притягивает мое сердце как никакое другое место на Земле. Что происходит со мной? Господи, яви мне Свою божественную волю! С этой молитвой я потихоньку задремал.

Еще до рассвета я был разбужен звоном храмовых колоколов, возвестивших, что пришла пора ехать в Харидвар. Но тело мое лежало недвижно, словно труп. Задохнувшись от боли, я не мог даже пошевелиться. Жуткий лихорадочный жар охватил все мое нутро, а желудок буквально выворачивало наизнанку от невыносимых приступов тошноты. Я продолжал лежать на берегу, словно связанный по рукам и ногам пленник. Когда же поднялось солнце, знаменуя наступление нового дня, я почувствовал, что мои жизненные силы стремительно убывают. В то утро смерть показалась бы мне долгожданным облегчением. Проходили часы.

Наступил полдень, а я все лежал на том же месте. Эта лихорадка точно прикончит меня, — думал я.