Путешествие Домой

Несмотря на холодный ветер, по могучему телу задержавшего меня начальника обильным градом катился пот; он что-то прокри­чал, обращаясь к жрецу, но что именно, я опять не смог понять. Высокий жрец внимательно выслушал его, покивал головой, при­крыл глаза и на некоторое время умолк. Нетерпеливая толпа па­ломников требовательно зашумела. Тогда, выпрямившись, священ­нослужитель сделал глубокий вдох и принялся читать магические заклинания из древних санскритских писаний. Вдруг, к моему удивлению, он намотал мне на голову тюрбан из шелка. Затем он покрыл мои плечи шелковой накидкой, на шею надел гирлянды из цветков жасмина и королевы ночи, нанес на лоб сандаловую па­сту и дал выпить воды с шафраном. Застыв в изумлении, я начал понимать, что полиция сдерживала натиск огромной толпы, чтобы предоставить мне возможность поклониться Господу и удостоить­ся чести вознести молитвы в священном месте. Начальник полиции смиренно склонился передо мной, сложив ладони, попросил моего благословения, а затем отступил в сторону.

Действительно ли он не узнал меня или же понял, кто я такой, и просто восхитился моей решимостью? Этого я уже не узнаю никогда. Какова бы ни была причина, я чувствовал себя незаслу­женно вознесенным. Я нарушил человеческий закон и должен был понести наказание, но Бог оказался милосердным. Стоя перед са­мым алтарем, с вымазанными пеплом руками и ногами, в засти­ранных рубищах нищего странника, со спутанными волосами, на которых нелепо смотрелись шелка и цветы, я зажмурил пере­полненные слезами глаза, сложил ладони и стал молиться о том, чтобы Господь указал мне мой путь и чтобы у меня хватило сил продолжать свое путешествие.

Я вернулся на берег реки и опустился на холодную землю. Ночь была безлунной. Звезды мерцали в темном небе, легкий ветер при­носил из леса аромат цветущего жасмина, и лишь уханье филина нарушало тишину. Провожая взглядом священный поток, я спра­шивал, куда река моей судьбы вынесет меня в следующий раз? И как я вообще попал в эту новую жизнь — такую чуждую всему тому, чему меня учили, но такую близкую моей душе?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПУТЕШЕСТВИЕ НА ВОСТОК

1

Мы с моим лучшим другом Дэнни спускались по скрипучей лестнице в прохладный и сырой подвал его дома. Неожиданно для себя я подумал: Зря я туда иду. Мое сердце бешено заколотилось. Посреди подвала на стальных крюках висела штанга с увесистыми гирями. Дэнни похвастался:

«Отец поднимает ее каждый день».

Мне было всего семь лет, я был худощавый и невысокий, с короткими темными волосами, смуглый и кареглазый. Прикоснувшись к огромной холодной штанге, я ощутил себя совсем ничтожным.

Дэнни повернулся ко мне и, приложив палец к губам, прошептал:

«Ричи, я хочу тебе кое-что показать. Только никому не рассказывай, хорошо?»

Он забрался на полку, дотянулся до перекрытия и спустился вниз с бронзовым ключом. Потом, подведя меня к деревянному секретеру, в котором мы могли бы свободно поместиться вдвоем, отпер его ключом и распахнул дверцы. Дэнни указал мне на кипу журналов.

«Давай, — улыбнулся он, — смотри».

И я стал смотреть. В журнале было много фотографий обнаженных женщин в непристойных позах. Мое маленькое тельце пробрал озноб. Никогда прежде я не видел, что находится у девочек под одеждой. От неожиданности я оторопел.

«Здорово, да?» — спросил Дэнни.

Не зная, что ответить, я просто кивнул. Захлопнув журнал, я положил его обратно в шкаф.

«Подожди, ты еще не видел, что в ящике! — Дэнни выдвинул ящик, и моему взору предстали два пистолета и несколько ручных

гранат. — Отец хранит их заряженными, и гранаты тоже настоящие». Дэнни дал мне одну:

«На, подержи».

Ощутив в руке тяжесть холодного металла, я поежился.

«Да, хорошенькая штучка», — пробормотал я. Стараясь не выдать своего страха, я бережно вернул гранату в ящик.

«Постой, Ричи, я покажу тебе еще кое-что!» — с этими словами Дэнни распахнул дверцы внутри секретера, за которыми обнаружился своего рода алтарь. На нем стояла фотография в рамке. С фотографии на меня в упор смотрели чьи-то недобрые глаза. Ужаснувшись, я понял, что нахожусь лицом к лицу с Адольфом Гитлером. С обеих сторон портрет был торжественно задрапирован двумя нарукавными повязками с нацистскими свастиками, а ниже висел клинок со свастикой на рукоятке, выпуклой и блестящей. Сердце мое дрогнуло, и в сознании пронеслись жуткие образы. Мне часто приходилось слышать от старших о массовом уничтожении евреев, устроенном нацистами, во время которого погибли наши родственники. Воспоминания об этом были еще свежи. С 1941 года, когда нацисты захватили нашу родную Литву, мы больше не получали от семьи моего деда никаких вестей.

Дэнни шепнул:

«Это тайна, но мои родители тебя ненавидят».

Жаркая волна сдавила мне горло.

«Почему? Что я такого сделал?»

«Потому что ты — еврей. Родители считают, что это вы убили Иисуса».

«Что?!» — я стоял, оцепенев. Эти слова показались мне полной бессмыслицей.

«Отец говорит, что даже Бог вас ненавидит».