Путешествие домой

Однажды вечером я в одиночестве прогуливался по тихим улочкам Кандагара, и вдруг меня схватил и куда-то потащил за собой одноглазый человек без руки. Подведя меня к винтовой лестнице, ведущей в какой-то подвал, он подтолкнул меня вниз. На лестнице царила кромешная тьма. Пока мы спускались по плохо отесанным каменным ступеням, я пытался угадать, какая тайна ждет меня впереди. Когда спуск закончился, я оказался в холодном, темном подземелье. Глаза мои мало-помалу привыкли к темноте. Невдалеке я увидел тускло мерцавшую ржавую керосиновую лампаду. Блики ее пламени освещали осыпающийся каменный потолок и стены, с которых, помимо паутины, угрожающе свисали железные цепи. В подземелье не было ни окон, ни мебели. На земляном полу на корточках сидело с десяток босых стариков в грязных изорванных одеждах и чалмах. Они копошились вокруг какой-то темной кучи. Что это могло быть? Когда мои глаза окончательно адаптировались, я разглядел, что это куча черного афганского гашиша весом пару сотен килограмм. Еще в Европе я слышал, что это самый дорогой и сильнодействующий гашиш в мире. Нищие старики отщипывали от этой кучи кусочки и для удобства контрабандистов делали из них лепешки величиной с ладонь. Мой провожатый посадил меня в углу, а сам стал лепить гашиш вместе с другими стариками.

Как это странно, - подумал я. — Что я здесь делаю? Вполне может оказаться, что я не смогу отсюда выбраться, даже если попытаюсь. Вдруг один из стариков поднялся на ноги и зажег факел. Словно верховный жрец, возглавляющий процессию к алтарю, он прошествовал с факелом в руке в дальний угол подземелья, где располагалась святая святых - огромный кальян. Старик принялся засыпать в гигантскую шахту кальяна килограммы гашиша, а потом торжественно поджег его факелом. Следом за ним поднялся еще один старик. Он подошел к длинному изогнутому мундштуку кальяна и глубоко затянулся, пока легкие его не наполнились дымом. Затем, оторвавшись от мундштука, он выдохнул и тут же сделал еще одну глубокую затяжку. Он делал одну затяжку за другой. Я не верил своим глазам. Вскоре из мундштука повалила плотная струя дыма, но старик не унимался и продолжал затягиваться. Это явно выходило за пределы человеческих возможностей. Когда же он достиг результата, недостижимого даже для сверхчеловека, легкие его взбунтовались. Повалившись на землю, он забился в приступе такого сильного кашля, что мне показалось, будто сейчас его внутренности полезут наружу через рот.

Между тем остальные продолжали невозмутимо лепить лепешки гашиша. Затем к гигантскому кальяну подошел следующий курильщик и повторил тот же ритуал. Он сделал, наверное, не менее двадцати затяжек, пока из мундштука опять не повалил густой дым. Достигнув апогея, второй старик, так же как и первый, рухнул на земляной пол и, сотрясаясь от кашля, стал извиваться и кататься по земле. По очереди это немыслимое действо совершил каждый из находящихся в подземелье. Совладав с кашлем, курильщики как ни в чем не бывало возвращались к своим товарищам, садились на корточки у кучи гашиша и продолжали изготовление лепешек. Каждый сделал по нескольку подходов к этому адскому устройству, поглощавшему гашиш килограмм за килограммом Эти афганцы, — настоящие специалисты по кайфу, — подумал я. — По сравнению с ними гордые своей удалью западные хиппи — просто малые дети.

В душной темноте подземелья висело плотное облако дыма, от которого нещадно щипало глаза. Просто от того, что я дышал этим воздухом, я поймал такой кайф, какого не испытывал никогда в жизни. Наконец, настала моя очередь, и меня подтолкнули к священному кальяну. Неужели мне суждено стать следующей жертвой их беспощадного бога? Из широкого мундштука валил густой дым. Я не знал, как к нему подступиться. Меня качнуло вперед, и я, еще не успев прикоснуться к мундштуку, почувствовал, как мне в легкие ворвалась струя дыма — стремительно, словно змея, ринувшаяся в мышиную нору. Упав, я стал бешено кататься по полу. От приступа сильнейшего кашля, разрывавшего мои легкие и горло, у меня из глаз брызнули слезы. Глядя на это, старики принялись похлопывать себя по коленям и, трясясь всем телом, хохотать надо мной, молодым американцем, который даже не смог дотянуться до мундштука, хотя был моложе их лет на пятьдесят.

Для стариков это было обычным занятием, чего нельзя было сказать обо мне. Я отполз к себе в угол и привалился к стене. Мощный прилив энергии буквально парализовал меня, и в клубах дыма мне начали мерещиться странные видения. В голове раздались звуки какой-то необычной музыки, и ум мой закружился, утратив связь с пространством и временем. Я не мог пошевелиться, и мне некуда было бежать. Слезы обжигали глаза. В моих галлюцинациях клубы дыма, поднимавшиеся из кальяна, превращались в призрачных демонов, готовых пожрать меня.