Путешествие гнева

– Сочувствую, – страж отдал мне документы и пропустил на территорию адмиралтейства. – Только к центральному входу не суйся, там и без тебя таких просителей куча. Иди с западного крыла. Там дальше спросишь.

Я поблагодарил блюстителя за совет и поспешил по тенистой аллее, которая тянулась вдоль здания.

– Будь прокляты эти бумагомараки! – голос настиг меня у самых дверей.

Повертев головой, я заметил двух высоченных южан. Поджарые фигуры, длинные волосы с плетенными в них лентами, голубые глаза, кривые носы – основные черты, разительно отличающие их от жителей материка.

– Брось, чего злиться. Месяц-два, и все будет по-прежнему! – произнес первый, подняв с земли смятые бумаги.

– Ты в это веришь?! – продолжил возмущаться второй. – Сам же слышал: Рифт теперь закрытая территория. Запрет! Любая попытка проникнуть за первое кольцо карается смертью!

Первый только хмыкнул в ответ.

– Да у них глаз не хватит проследить за всеми! Труверов нельзя окольцевать! Мы свободные следопыты! Закон Верхушки для нас – не закон. Мы выше него. Мы выше всех! Если они не пойдут на наши условия и запрет останется в силе, мы станем пересекать границу Рифта без всяких разрешений! – в подтверждение своих слов он плюнул на ступень адмиралтейства и протянул приятелю руку. Тот немного подумал, а потом пожал ее.

Дослушав разговор до конца, я быстро забежал наверх, затерявшись в узких канцелярских коридорах крупнейшего разрешительного ведомства, которое одним росчерком пера решало судьбы многих жителей материка. И надо заметить: редко кто был доволен полученным в этих стенах решением.

– Подвиньтесь. Не загораживайте дорогу!

– Чего встал! Дайте пройти!

– Кто последний к вистору Турлону?! А к Джиперсу?

Если бы меня спросили, что мне напоминали здешние коридоры, я бы сходу ответил – термитник. А немного подумав, добавил бы: охваченный огнем термитник, где каждый бежит в неизвестном направлении, пытаясь утащить с собой как можно больше полезного скарба. Только здесь, в адмиралтействе, роль тружеников-муравьев выполняли мрачные служащие. Облаченные в одинаковые серо-синие камзолы, они с мрачными вытянутыми лицами, похожими на кончик пера, переносили из кабинета в кабинет кипы исписанной вдоль и поперек бумаги. Причем делали они это преисполненные таким достоинством, что буквально не замечали никого вокруг.

Один дверной хлопок сменялся другим – и очередная серая тень выскальзывала из своей норки, торопясь вновь скрыться в другой.

Не успев увернуться от такого вот муравья-переростка, я буквально лоб в лоб столкнулся с ним у самой лестницы, ведущей на второй этаж. Ровная стопка бумаг в одну секунду разлетелась веером, а служащий, издав глухое «ооохоохо», опустился на колени и обреченно стал собирать этот сложный бумажный механизм воедино. Пристроившись рядом, я попытался оказать ему помощь, быстро сгреб бумаги в кучу, но его недовольная физиономия заставила меня остановиться.

– Я случайно… Тут так много народу, – попытался оправдаться я.

– И этот факт разрешает вам сбивать порядочных людей с ног?

– Я же сказал вам – это произошло случайно! Я просто искал вистера Ля-Парна…

Мимо мелькало множество серых брючин, лакированных штиблет и широких юбок.

– Если ищете вистера Ля-Парна, так и шли бы в сектор «С», а не отирались здесь, мешая рабочему процессу, – недовольно фыркнул служащий.

Я тяжело вздохнул:

– Легче сказать, чем найти.

Подняв взгляд, я наткнулся на мраморное, неподвижное лицо.

– Если бы вы были внимательнее, вы наверняка заметили бы меня и наверняка бы не пропустили единственного в нашем ведомстве леприхуна, который минутой раньше прошмыгнул в соседнее крыло. По коридору до конца и направо…

Бело-зеленые гольфы замаячили среди однообразных костюмов и вновь скрылись, но на этот раз за массивной дубовой дверью с табличкой «Вистер третьего звена Ля-Парн». Решив не тратить время на выяснения, кто последний в очереди и можно ли узнать, как долго ожидать вызова, – я без стука проследовал за леприхуном.

– Опять с прошением? – встретил меня грозный голос.

Однако ответить я так и не успел. Хозяин кабинета обрушился на меня с новыми претензиями.

– Какого Икара и его сыновей так долго?! Давайте, что там у вас…

Я протянул купчую и ретировался обратно к двери.

Вистер Ля-Парн при своем незначительном росте выглядел весьма воинственно: скуластое лицо было украшено паутиной морщин, а острый подбородок и широкий лоб в целом напоминали перевернутое яйцо. Одет же леприхун был привычно: бриджи, белоснежная рубашка, гольфы и только мрачный пиджак выбивался из общей картины. Но, видимо, на такие жертвы он пошел в угоду установленным в адмиралтействе правилам.

Нахмурив брови, Ля-Парн всего секунду изучал документ. Затем макнул перо в чернильницу, поднес к бумаге. И замер. Жирная капля немного повисела на самом кончике и смачно брякнулась на купчую, превратившись в противную жирную кляксу.

– Чей? – видимо, осознав, что не знает, какой именно документ он собирается подписывать, поинтересовался леприхун.