Путешествие Ибн Фаттумы

Прочитав удивление на моем лице, он продолжил:

— Машрик — это столица и еще четыре города. В каждом из городов есть свой господин, во владении которого пастбища, скот и пастухи. Население — рабы, подчиняющиеся воле господ и получающие взамен скудное пропитание и безопасность. Дворец, что ты видел, принадлежит господину столицы. Он самый важный и богатейший из господ. Но над остальными он не властен. У каждого из них есть своя вооруженная охрана наемников, которых обычно привозят из пустыни.

Что за странный порядок! За исключением некоторых отличий он напомнил мне уклад жизни племен в доисламские времена. Господа сродни землевладельцам нашей страны, но разница все-таки есть — их отличает разная степень невежества. В любом случае наш грех в стране Откровения ужаснее, чем у остальных народов.

Я был осторожен и только слушал, воздерживаясь от критических замечаний, как и подобает чужестранцу.

— Каким образом был возведен этот великолепный дворец, если все подданные — простые пастухи? — поинтересовался я у него.

Фам с гордостью ответил:

— Инженеров и рабочих привезли из государства Хира, а изумительная мебель и украшения дворца были произведены в земле Халяб, которыми она славится.

Помолчав немного, я попросил:

— Господин Фам, расскажите о вашей религии.

— Все население Машрика поклоняется луне. В полнолуние бог является во всем своем могуществе. Тогда все устремляются на пустырь, чтобы встать вкруг жреца для молитвы. Затем совершаются обряды — танец, пение, опьянение и совокупление.

Потрясенный, я спросил:

— И таким образом они обеспечивают себе бессмертие в раю?!

— Нам неведомы ни бессмертие, ни рай. У нас нет ничего, кроме ночи полнолуния!

Я колебался, но все же спросил:

— У вас нет ни медицины, ни образования?

Он пренебрежительно ответил:

— Наследники господина обучаются конной выездке и получают знания о боге луны. При каждом дворце есть врач, выписанный из Хиры или Халяба. А что касается народа, то он брошен на милость природы. Заболевшего изолируют до тех пор, пока он или поправится, или умрет и его склюют стервятники.

Я посмотрел на него вопросительно, а он продолжил:

— Жизнь полностью согласуется с законом луны и ее учением. Именно поэтому мы — народ, который в основном пребывает в веселье и довольствии. Мы самый счастливый народ, господин Кандиль!

Про себя я подумал, что это, без преувеличения, помутнение рассудка, но вслух произнес:

— Я рад за вас, господин Фам!

Часть ночи я провел, записывая в тетради хроники путешествия и описывая увиденное. Другую часть ночи, не в состоянии заснуть, я размышлял над искушениями человека в его земной жизни и спрашивал себя, действительно ли в стране Габаль отыщу панацею?!

Последующие несколько дней прошли без событий, не считая того, что я осмелился сбросить часть одежды, оставив только короткие штаны и повязку на голове. Однажды утром я увидел толпу бегущих людей и услышал перешептывание постояльцев. Я поспешил к Фаму узнать, что там происходит. И он прокричал:

— Ночь полнолуния! Ночь богоявления и поклонения!

Новость потрясла меня. Он пообещал, что зрелище будет захватывающим. Я сразу же отправился на рынок, где встретился со своими спутниками-купцами, разбившими лагерь у входа. Днем они работали, а вечера проводили в развлечениях. С азартом и знанием дела они занимались обменом товаров. Мне бросилось в глаза, что купцы имели дело не с жителями, а с представителями господина столицы, который единолично являлся и продавцом, и покупателем товара. Остальная часть рынка представляла собой длинный проход, по обеим сторонам которого стояли палатки, заполненные продуктами и мелким товаром — расческами, зеркальцами, дешевыми украшениями из стекляруса.