Путешествие идиота

Поэтому я спросил у него, где тут можно перекусить и выспаться. А он улыбнулся, и ответил, что нет ничего проще. Все, что мне требуется, тут рядом. И он может меня проводить.

А голос снова сообщил о скрытом сканировании. И еще о том, что ментальный фон объекта отрицательный. Будто я сам не понял. Но уж больно у меня живот от голода подвело, да и согреться было бы неплохо, даже если место, куда меня поведут, окажется вонючей дырой.

Так мы сначала улицу перешли и в переулок свернули, потом в другой, в котором стены домов почти смыкались над головой. И голос меня предупредил, что отрицательный ментальный фон усиливается. Да я и сам понял, что дело нечисто. Даже такому, как я, стало ясно, что дела плохи, когда сзади из дверей вышли двое и дорогу мне загородили, а мой проводник повернулся и улыбаться перестал. И сказал почти ласково:

— Ты не бойся, дружок. Сейчас я тебя отвезу туда, где никогда есть не хочется. И спать в тепле можно вволю. Хоть целый день. И штучку мне свою отдай. Зачем она тебе?

Только у меня от его ласкового голоса мурашки по спине побежали. Я хотел уйти, но он меня крепко ухватил за плечо и к стене прижал.

Я понял, что он хочет подарок мой отнять. И рванулся. Оказывается, я сильный, потому что мужчина от меня далеко отлетел. Но двое других ко мне бросились. И один достал длинный узкий нож.

Тут я снова стал железным. Таким тяжелым, словами не передать. И того, кто с ножом, в грудь толкнул. Но, видно, со страху силы не рассчитал и человека этого так назад отбросило, что у него зубы на лету лязгнули. А после он врезался спиной в стену и в лужу упал. И голос мне доложил, что объект выведен из строя.

Но тут ко мне двое оставшихся «объектов» кинулись с разных сторон и давай меня кулаками молотить, да так, что я едва успевал им плечи подставлять. Но тут вдруг откуда-то выбежали еще двое. И стал я крутиться, как волчок, и на колено приседать. Толкать их плечами, бить ногами, и даже головой.

Люди мне попались упорные, и видно, сильно были на меня сердиты, но я все равно был прочнее. Потому что когда они меня били, от меня их кулаки отскакивали. А когда я их — у них внутри что-то хрустело. Вот только пенал мне здорово мешал, и я боялся его выпустить, чтобы не потерять и не вымочить в луже. Уж больно кругом было много воды.

А в остальном мне стало даже хорошо, в этом их Плиме. В какой-то момент я вдруг почувствовал себя непобедимым. Внутри поселился какой-то задор. Мне даже стала нравиться эта «акция», как ее назвал голос.

И подъехала большая машина, и оттуда выбежали еще люди и тоже на меня набросились. А я к тому времени совсем один остался: все, кто на меня сердился до этого, уже валялись вдоль стен, как поломанные куклы.

И я засмеялся, будто во сне, и снова начал крутиться и размахивать руками. И эти люди тоже стали хрустеть, как печенье. А потом голос предупредил, что обнаружено «оружие неконтактного действия», но было поздно, потому что вдруг что-то сверкнуло, и руки-ноги у меня стали вялыми, будто из картона. А голос сообщил, что система восстановления задействована.

Тут меня схватили и поволокли в машину. А все, что я мог, так это цепляться за свой подарок.

Парень, который с маленькой машинкой, он как раз ее от столба отвязывал, увидел нас, и рукой мне махнул. И крикнул непонятное: «Сваливаем!». А я догадался, что это он мне помочь хочет. И из последних сил оттолкнул тех, кто меня тащил и к нему побежал. И сел позади него на сиденье. И за парня крепко ухватился. Потому что больше не за что было. Машинка называлась «мотороллер». Она застрекотала, и мы поехали. А люди эти сзади бежали и ругались. А потом стали нас на машине догонять. А парень, что впереди меня сидел, вдруг завизжал тоненько, как кролик, и мы с ходу юркнули в какую-то узкую щель. И машина за нами проехать не смогла.

Так мы по всяким переулкам еще долго петляли, и, наконец, приехали в какое-то место. И я сказал этому парню «спасибо». И еще мне очень жалко было, что у тех людей оказалось «неконтактное оружие», потому что мне понравилось драться, и я был не прочь помахать руками еще немного.

Странно все это. Раньше я за собой такого не замечал.

Когда я спасителя своего поблагодарил, то вдруг почувствовал, что тело мое все избито и болит в самых неожиданных местах. И одежда вся изорвана. И говорить мне тоже трудно, потому что губы от крови склеились, и нос совсем не дышит.

В общем, что-то опять неправильно у меня вышло. Потому что во время драки я был железным и боли не чувствовал. А когда остановился — вновь стал дурачком из кожи и оказался весь побитый.

Мы стояли во дворике какого-то дома. Как и везде в Плиме, все вокруг было каменное. Холодный дождь струился по моему разбитому лицу и ссадины дергало от боли. А парень, который меня спас, назвал себя последним дураком. Сказал, что зря ввязался во всю эту «хрень», и что «кодла» его теперь «вычислит». А если не вычислит, то «капнет смотрящему». А у того «дело туго вкручено». И ему тогда «кранты».