Путешествие Иранон (СИ)

Они собрались на одной из рыночных площадей города, и я с удовольствием прибилась к общему скоплению лавочек, покрывал и повозок, впервые за долгое время ощутив себя почти что как дома. Меня снова окружило многоцветье ткани, аромат пряностей и сладких плодов, шум торговли и счастливый смех прохожих. В длинных рядах, поделенных на яркие сектора, открывались непостижимые тайны, покупались невозможные товары и выставлялись на прилавки удивительные вещи, коих у кочевников всегда было в избытке, но ни одна из них не могла сравниться с тем, что зарцы прятали в своих квадратных домах из порфира и песчаника. Секрет, показанный мне когда-то Мелиссой, убедительно это подтверждал. Только тетушка знала, какой камень и как огранить, чтобы он, отразив небесный свет, показал сокрытый от глаз смертных сад тысячелетиями спящего бога. Только Энара могла вылепить из неподатливого, мертвенно холодного металла поистине невероятные цветы и растения, неотличимые от живых и подобно настоящим, тянущиеся к лучам Солара. Только главный матриарх видела суть вещей и, используя священные чернила, могла вбивать нужные слова в собственную кожу, чтобы окружающий мир слушался ее и ластился к рукам, тронутый этими чарами.

Все самые важные и ценные свои творения Зарцы всегда прятали, лелеяли и охраняли, складывая в бесчисленные подвалы и передавая из поколения в поколение, но мне не хотелось стать одним из таких творений.

Меня нельзя было прятать, как безжизненный камень, нельзя было усмирить, как сталь, и заставить делать то, что хотят другие. Мне хотелось жить, чувствовать и развиваться, пускай с ошибками и проблемами, но жить, действовать и исследовать мир вокруг, а не только бесконечную пустыню под окнами исконных земель. Это и землями нельзя было назвать.

Я была благодарна кочевникам за помощь, за поддержку и понимание, но вернуться к ним не могла, хватило одного раза после падения Беллатора, когда я почти пристыженно явилась на порог тетушки без собранных мне ранее вещей. Ох и распекали меня тогда за глупость в чужом краю и за излишнее доверие к первому встречному, но деньги, одежду и бытовую утварь вновь собрали, раскрасив новый домик защитными рунами.

Тогда я себе клятвенно пообещала больше не останавливаться в Заре, пока не найду новое пристанище и не устрою свою жизнь, как я сама того хочу. Единственное, что я себе оставила, это случайные встречи на рынках и короткие путешествия вместе через чужие земли, если это было удобно мне.

— Не уходи далеко, Иранон.

Мундус, совсем бледный, похожий на туманный сгусток, снял с крючка на стене шарф и быстро повязал мне на шею. В Санктуме было еще относительно тепло, а под солнцем так вообще почти лето, но едва ли я могла объяснить это своей нянюшке. С тех пор как кашель меня почти перестал беспокоить, он строго следил за моим здоровьем и не допускал переохлаждения, при каждом удобном случае отпаивая меня отварами с горьковатыми и кислыми травами с болот. Первое время я даже пыталась отнекиваться, спорила и не хотела пить такие чаи и снадобья, но переупрямить бога у меня не получилось. Оставалось только следить за собой и, зажмурив глаза, выпивать лекарства залпом, заедая их хотя бы ложкой мёда или сахара, чтобы челюсти не сводило от неприязни.

— Я постараюсь, но могу задержаться, если найду что-то интересное или увижу непыльную подработку.

— Никакой подработки, уверен, в столице найдутся покупатели снов, нужно только чуточку потерпеть и подождать.

— Ла-адно.

Тяжело вздохнув, я уткнулась в шарф, вжав голову в плечи. В уговоры Мундуса верилось мало, трубка и песок болтались без дела. Такое чувство, будто на светлом континенте люди просто не хотят видеть родных после их смерти, хотя, проезжая по Целестии в прошлом в составе каравана особенно в маленьких городах ко мне то и дело подходили покупатели.

Щек аккуратно коснулись руки Попутчика, он невесомо поцеловал меня в лоб и улыбнулся так, как мог только он. С надеждой и затаенной уверенностью, что всё непременно будет хорошо.

— Главное, не забудь про семена, крыльцо твоего домика небольшое, но даже там поместятся кое-какие горшки.

— Угу.

Чувствуя, как пылает лицо, я быстрее подхватила с крючка холщовую сумку и скользнула к двери, нажав на ручку. Гул рынка тут же усилился, где-то неподалеку застучал металл и зазвенели мелкие инструменты. Мастера, показывая свой навык, не на шутку развернулись у дальнего выхода с площади. Помахав Мундусу, я нетерпеливо сунулась в толпу, оглядывая прилавки в поиске знакомых лиц, но этих кочевников я не видела ранее, и здесь явно не могли попасться мои тети. Конечно и без этого здесь было, что посмотреть и что купить, но кошель мой значительно оскудел после долгого путешествия, и помощь сейчас была бы кстати.