Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно

Русская порода коров отличалась тем, что могла есть любой корм: от болотной осоки до соломы с крыши избы в затяжную зиму. И не сдыхать от такого корма. Этим она была ценна, а не молоком. А что мужику делать с голландской коровой? Ведь той нужен клевер, той подавай зерно — то, что мужику и для себя с чадами и домочадцами не всегда хватало. Голландская корова на русских харчах околеет немедленно. А бюрократия обвинит мужика, что тот уморил «царево подарение» из-за лени. И накажет. Вот мужики и собрали взятку начальству, чтобы оно переадресовало сей царский подарок куда-нибудь в другую деревню.

Все это не очень сложно понять, и целесообразность поступка крестьян не вызывает сомнений, но сколько обвинений в тупости наверняка излили на них столичные мудраки, провоцируя на действия против крестьян чиновников, не слишком вникающих в суть дела, но увлекающихся и энергичных. Среди таких чиновников оказался и Петр Столыпин.

Именно Столыпин бросил в лицо революционерам известные слова: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» Красивые слова, но, наверное, ни один революционер не сделал столько для великих потрясений, сколько сам Столыпин.

И его потянуло мудрачествовать, и его угораздило реформировать сельское хозяйство! Нахватавшись поверхностных сведений о хозяйствах фермеров в США, о том, как там у них идут дела, Столыпин вознамерился реорганизовать крестьянскую общину России в общество единоличников-фермеров.

Городскому жителю, да еще причастному к какой-либо экономической деятельности, мысль Столыпина должна казаться крайне привлекательной.

Ситуация была такова. Согласно все тому же словарю Брокгауза и Ефрона, в Европейской части России деревня в среднем занимала площадь 8,6 квадратной версты, жило в ней 167 душ обоего пола. При среднестатистических 6,6 человека на один дом в этой части России – средняя деревня насчитывала 25 домов.

Пашня в этом регионе занимала 26 процентов земельной площади, остальное – луга, леса, неудобные земли. Следовательно, на один двор в такой средней деревне пашни приходилось около 8 десятин, а всех земельных угодий – 34,43 десятины. (Десятина примерно равна одному гектару.)

Площадь в 8,6 квадратной версты можно представить квадратом со стороной примерно 3 километра. Но лишь в редком случае план земель деревни имел форму квадрата, а избы располагались в центре его. Следовательно, вполне вероятно, что в средней российской деревне непременно были поля, удаленные от усадеб как минимум на 3 километра.

На эти поля надо ехать, чтобы вспахать их и засеять? Надо. Надо гонять лошадь на это расстояние. Снопы надо вывезти с поля? Надо. Снова запрягай лошадь и впрягайся в работу сам. А это все крайне затратно, неудобно, занимает уйму рабочего времени. Что касается навоза, то крестьяне переставали вывозить его, если до поля было больше 2-3 километров, это считалось невыгодным, на таких полях сеяли и сажали без удобрений и называли их «запольными».

То ли дело, когда у тебя ферма, когда твой дом, двор и скот находятся прямо на том поле, которое тебе надо обработать. Ведь 9 десятин – это участок 300 на 300 метров, следовательно, от порога твоего дома до любой крайней точки не более 300 метров – в десять раз короче, чем при проживании в деревне. Работа крестьянина по обработке поля может быть облегчена в 3 – 5 раз!

К тому же столичные мудраки, как и сейчас, упорно твердили, что крестьянин на земле, находящейся в его личной собственности, будет усерднее трудиться, лучше эту землю беречь и лелеять. Конечно, когда сидишь в городе, всегда есть что подсказать крестьянину.

Несмотря на такие «очевидные преимущества», процесс перековки русских крестьян в фермеров, даже с помощью энергичного Столыпина с его льготными кредитами и прочими послаблениями, шел очень туго. Считается, что с 1861-го по 1914-й, то есть за 53 года, из общин в хутора удалось вывести не более 14 процентов крестьян. Ну как тут городскому мудраку не утвердиться в мысли, что наши крестьяне чрезвычайно тупы и не понимают своей выгоды? Он, городской, понимает, а они, сельские, – нет!

Но давайте напряжем фантазию и представим, что мы – те самые крестьяне, которые выселились из деревни на свою личную ферму. Прежде всего прикинем, а какое расстояние будет до нашего ближайшего соседа? На один двор, как мы уже знаем, в Европейской России приходилось 34, 4 десятины всех земельных угодий, это площадь квадратного участка со стороной почти 600 метров. Значит, до соседей в среднем будет метров 600! А это значит, что до них не докричишься, а идти к ним даже по хорошей дороге и быстрым шагом придется 6-8 минут. То есть, без крайней нужды, даже летом в сухую погоду, к соседу никто не пойдет. А зима? А пять месяцев сугробы по пояс, да три месяца непролазной грязи! Это же добровольно заключить себя в одиночную камеру в тобой же построенной тюрьме!