Путешествие капитана Самуила Брунта в Каклогалинию, или землю петухов, а оттуда в Луну

Сей народ сказывает, что он признает одно высочайшее Существо и почитает единого Бога; однако признаться должно, что я сперва в том сомневался, приметя, что знатнейшие в государстве всегда насмехались над законом. С самого начала был у них в храме шар из чистого золота, изображающий вечность. На нем находилась надпись неизвестными буквами, чрез что изображали они неисповедимость предвечных определений. Чрез несколько времени некоторые почли то суеверием, и старались отменить оное; для того шар, который, по их мнению, был очень толст, приказали переменить и переделать совсем другим образом. Иные хотели иметь четвероугольник для изображения чрез то правосудия; другие же говорили, что лучше сделать осьмиугольник для изображения вездесущия. Иные же хотя и признавались, что шар перелить должно, однако в неправильную фигуру, почитая сие за нечто суеверное. От сего последовал такой спор, что дошло и до драки, и каждая сторона, получив верх, давала шару такой вид, какой ей хотелось. И так сей слиток металла, будучи столь много раз переплавливаем, сделался весьма мал. Сии драчуны, пролив потоки крови, наконец наскучили и положили вылить другой шар, который бы, однако же, не совсем кругл был, дабы удовольствовать тем нежную совесть. Спустя несколько времени, вздумалось иным, что и медный шар может заступить то же место. От сего дошло опять до великой ссоры. Наконец, с общего согласия положено было, чтобы сей шар стоял в храме; но чтобы каждый имел у себя в доме особливого идола, какого хочет; однако, чтобы шару отправлялось прежнее служение, жрецы остались при своих прежних доходах и пеклись о жертвоприношении. Главнейшие жрецы рассудили наконец, что сии жертвы весьма многого стоят и совсем не нужны, и потому мало-помалу совсем их отставили, хотя, напротив того, иные говорят, что оные Вельможами присвоены двору для уменьшения почтения к жрецам и для воспользования их деньгами, от чего они были весьма богаты и горды. Сначала были они люди искусные и почтенные, но ныне уже не почитают их таковыми; ибо они о сохранении блага своего общества и о удержании своей знатности мало пекутся. И как некоторые из них предавались роскоши и не имели довольно разума сокрыть оное, то простой народ не оказывает им более того почтения, кое имел к ним в древние времена.

Со всем тем, есть и бедные духовные, ибо они не все богаты, потому что большие притесняют малых, которые ведут жизнь скромную; и между ими еще и ныне находится особливая секта, которая золотой шар до сих пор хранит, продолжает приношение жертв и гнушается клятвопреступлением. Однако они отправляют свое служение тайно, и почитаются людьми упрямыми и несмысленными.

Большие господа не имеют у себя в домах идолов. Они признают, в самом деле, одно Божество, по крайней мере, некоторые из них, однако они ни мало не думают, чтобы поклоняться сему Божеству была какая нужда. Жители средственного состояния начали еще прежде моего отъезда из Каклогалинии жить весьма по-светски, подражая придворным, и также весьма мало почитать закон. Сей их порок в рассуждении закона ничему другому приписать не могу, как только презрению духовенства, кое некоторые Дворяне, особливо господа придворные, всегда ищут привесть у народа в ненависть и посмеяние, расславя их везде, как птиц злых и бесполезных, и кои не лучше слепней. Из них выбирают иногда в высокие чины, однако таких, которые известны распутною и нечестивою своею жизнью, и показывают себя присяжными врагами древнего своего закона, чем все их общество приходит тем в большее омерзение у народа. А сверх того те, кои побогатее, бывают всегда преданы великой роскоши.

О просвещении и правлении Каклогалян

Каклогаляне весьма много тем хвастают, что они во всем свете только один народ, наслаждающийся вольностью, и потому они всех прочих почитают невольниками. Они объявляют, что их государство, будучи избирательное, Государи их действительно их слуги; что они не более власти имеют, как сколько они им дают оной, и что оная не далее простираться может, как только до исполнения законов и до сохранения надлежащего порядка в правлении; понеже они, сколь скоро Правитель предписанные преступит пределы, без всякой церемонии тотчас его низвергают, и в то же время выбирают другого на его место. Но сколько я сам мог приметить, то сие было единое тщеславие (ибо, в самом деле, Каклогаляне весьма великие охотники хвастать, когда о себе говорят), потому что во время моего у них пребывания первый Министр, мой защитник, столь самовластно над ними господствовал, и ни на кого не глядел, выключая Шквабав, как самодержавный Государь, который, кроме своего хотения, никаких не имеет законов.