Путешествие ко святым местам в 1830 году

Самая патриархия, обширная по своему объему, была только в последние столетия приобретена греками. Древний же дом архиепископский пристроен к северо-западной стороне Храма, и окна его открываются под самым куполом в круглую колоннаду Гроба Господня. Но распри греков и латин, попеременно владевших сим зданием, утратили оное для обоих, и арабский эмир племени Магометова приветствовал меня в прежних патриарших покоях. Многочисленные келии нынешней патриархии расположены неправильно и разделены меж собой галереями и террасами. Приемная зала, синодик, трапеза и библиотека, еще сохранившая древние книги и рукописи, довольно обширны; все здание приведено в устройство возобновителем храма Прокопием{76}. Мрачная церковь Константина и Елены, украшенная старинной греческой живописью, примыкает к юго-западной части Храма; из внутреннего окна ее виден Святой Гроб. Три другие придела находятся под обширными террасами и обрушенной землетрясением колокольней. Средний из них, во имя Марии Магдалины, служит сообщением и выходом из патриархии на площадку перед Святыми вратами.

С южной его стороны есть придел Иакова, брата Господня, рукоположением собора апостольского на Сионе поставленного первым епископом Святому Граду и свергнутого иудеями с террас Соломонова Храма за свидетельство веры Христовой. И поныне стоит еще деревянная кафедра его в сей церкви, где только недавно перестали служить 23-го октября, в день памяти его, первую древнейшую литургию, им установленную, которая была основанием трех новейших: Великого Василия, Иоанна Златоуста и Григория Двоеслова. К северу же от среднего придела, в малой церкви Сорока Мучеников, втайне погребают патриархов Иерусалимских, трогательно завещающих поклонникам отнести их кости к Святому Гробу, подобно древним патриархам Иакову и Иосифу, которые нигде, кроме земли обетованной, не хотели иметь отдыха и мертвые сопутствовали сынам своим из Египта.

Следы рыцарства

Особенное внимание заслуживают в Иерусалиме обширные развалины против площадки Святых ворот, частью обращенные в плодоносный сад с малой церковью во имя Предтечи. Весь пространный пустырь сей был обнесен в средние века мощными стенами, которых есть еще остатки, и в их крепкой ограде знаменитый орден странноприимных рыцарей Иоанна Иерусалимского около ста лет был защитою Святому Граду. Восприявший свое начало еще до крестовых походов{77} для призрения странных, он был сделан воинственным при Готфреде, и вместе с великими льготами получил от благочестивого короля обширный участок земли для обители и замка взамену малой церкви Св. Марии, где дотоле мирно следовал человеколюбивому своему назначению. Скат возвышенного пустыря сего обложен каменною одеждою и подымается несколькими уступами в виде широких террас. Двойные готические ворота ведут со стороны храма на его средину, где стоит еще полуобрушенный огромный монастырь рыцарей, двойным ярусом своих могучих сводов и глубокими погребами напоминающий опустевшие аббатства Запада, которые с изумлением встречает путник в толпе легких зданий Востока. К северной стене его пристроено наружное высокое крыльцо наподобие крытой кафедры с готическими украшениями. Трудно распознать между обломками отдельные части некогда столь великого здания. По правую сторону крыльца и в той же наружной стене малая низкая дверь открывается в мрачный покой, называемый темницею Петровою, отколь был он чудесно изведен ангелом. Западный угол пустыря, в котором находится греческая церковь во имя Предтечи, еще сохранил свои бойницы, и келии расположены в башнях, омываемых с сей стороны малым прудом Иезекии{78}.

Могущественны воспоминания о рыцарях над остатками их твердынь; понятна сердцу их громкая слава, не умолкающая и в пустоте развалин. Так рано привыкает юное воображение следовать за ними на поприще их битв и встречать вооруженные лики витязей во мраке их оставленных жилищ, что каждый обломок башни, дворца или келии, им принадлежавших, родственным чувством уже тревожит грудь, перенося на миг все бытие странника в их дальний век и край. Когда же сквозь готические окна или обрушившиеся своды их чертогов при ярком блеске небес Востока нечаянно колыхнется идумейская пальма, она не нарушит очарования; нет, она только напомнит о тех нетленных венцах, которые срывали рыцари странноприимною рукою в боях и больницах, далеко от их отчизны, и каждое славное имя, и каждый родовой их герб готовы напечатлеться на сердце, как бы на собственном щите их! Я видел меч и шпоры Готфрида в сокровищнице храма… какие вдохновенные струны могут быть красноречивее звука их ржавой стали?