Путешествие ко святым местам в 1830 году

В половине октября привезены были взаимные ратификации из Петербурга и Константинополя, и праздновали в Адрианополе желанный мир. Часть войск выстроилась в роще Эски-Сарая; конный отряд наш провожал полномочных турецких до жилища главнокомандующего, где в присутствии всех старших чинов разменены были ратификации и фельдмаршал вышел объявить о том войску. В тот же вечер сожжен был великолепный фейерверк на обширном пустыре между Эски-Сараем и казармами. Три шатра разбиты были для угощения полномочных оттоманских; жители Адрианополя оставили почти пустым свой город и пришли подивиться столь чудному для них зрелищу; но их более занимали своенравные приливы и отливы пламени, нежели мысль, что потешные огни русские горят перед дворцом их древних султанов, которые сами воевали некогда под стенами Вены. В пять рядов расположен был сей занимательный фейерверк, имевший свое аллегорическое значение. За линиею фонтанов, осветивших первый план картины, кипели вокруг яркого солнца бесчисленные колеса как бы невидимой, огромной колесницы триумфа, и за ними ряд трофеев поднялся в голубых пирамидах, по праву принимая образ сих вечных памятников, ибо вечность есть так же достояние славы. На конце светлого поприща величественный храм мира восстал из пламенной стихии, и между его легкими столбами, в ярких огнях, встретили друг друга два венчанные имени, которых появление возбудило общий восторг. Несколько тысяч ракет, букетом исторгшихся из-за храма, при гуле многочисленных орудий, при непрерывном беглом огне, и одно громкое «ура», потрясшее воздух Эдрене, запечатлели конец вражды двух обширнейших в мире держав.

Прежде отступления войск сановники Порты пожелали видеть стройные их маневры, и главнокомандующий поспешил удовлетворить сему любопытству ко славе русской. На пространном поле, позади Эски-Сарая, совершился смотр, и снова стеклись изумленные болгары и турки, которые уже три месяца жили в чуждой для них сфере, напоминавшей им волшебные сказки востока. Не более 20000 было в строю, но они казались огромным полчищем. Сам фельдмаршал вел их церемониальным маршем мимо полномочных смятенных величием победителей и, преклонив перед ними русское знамя, осенил оным в лице их закатившуюся луну.

Посреди легких минаретов и высоких кипарисов живописного Эдрене статный вид русских витязей не казался чуждым сей восточной картине, ибо им самим не было странно видеть себя перед мечетью Селима и дворцом Мурата. Таково врожденное свойство воина русского – считать уже своим каждый участок земли, на который только ступила нога его, и так в долинах Румелии и на снежных вершинах Тавра слава сроднила его величавую наружность с красками каждого неба и края, подобно как его оружие соединило сии края меж собою.

Так, из Бургасского залива суда наши принесли от военачальника русского повеление паше Требизондскому смириться перед другим победителем Востока. Так иной корабль был послан им из столицы через неприступные Дарданеллы, чтобы снять запрещение с их устья и возвратить в Грецию флот, стоявший при Тенедосе; так и через все пространство Малой Азии носились гонцы наши, от вождя к вождю, которые вторили друг другу гулом падения столиц Румелии и Анатолии и грозными объятиями своих полчищ сжали от севера и востока державу Оттоманскую. На перепутьи их трепетал Царьград, пораженный ужасом с двух земель и с двух морей, не будучи в силах разорвать сии железные сети, которые исчезли по мановению одной великодушной десницы.

Еще три недели после размена ратификаций оставались мы в Адрианополе в ожидании ключей крепости Журжи, и между тем постепенно начали возвращаться в отечество некоторые полки. Грустно было мне прощаться с товарищами и, желая им счастливого пути на родину, вспоминать о той отдаленной цели, мимо коей лежал для меня единственный путь к возвращению, через столько морей и пустынь. Много пострадало сердце на сих горьких прощаниях, ибо оно еще не свыклось с своим обетом по слабости человеческой; часто, проводив близких за крутой мост эскисарайской рощи, я мыслил, что уже вечная черта нас разделяет. Таким образом не радовало меня ожидаемое всеми выступление из Эдрене, ибо оно ни к какой цели меня не подвигало.

До выхода главной квартиры многие из ее генералов хотели изъявить праздником свою признательность любимому ими начальнику. Новый фейерверк зажегся в честь его на полях эскисарайских, хотя менее удачный; но первый изображал славу целого отечества, последний – только подвиги вождя. Те, которые следовали за ним на полях победы в течение незабвенной войны 1829 года, с живым участием читали в одной непрерывной цепи огненные имена покоренных городов и одержанных побед: Кулевча, Силистрия, Журжа, Камчик, Мисемврия, Бургас, Анхиоло, Аидос, Карнабат, Селимно, Ямболь, Кирклисса, Мидия, Виза, Чорлу, Адрианополь и Энос ярко горели в воздухе; кровью были начертаны имена сии на земле оттоманской, пламенными буквами на сумраке адрианопольского неба, воспоминанием славы в сердцах победителей.