Путешествие «Космической Гончей»

— Тайным голосованием. Давайте-ка лучше вспомним, что говорила о нас тем утром блондинка Эллисон.

— Ты ведь будешь голосовать за Кента? — не унимался Деннисон.

— Я еще не думал об этом, — усмехнулся Гросвенф. — До выборов еще пара месяцев. А что, собственно, мы должны иметь против Мортона?

— Он человек, выбранный правительством.

— И я тоже, и ты…

— Он — всего лишь математик, а не ученый в широком смысле слова.

— Это для меня новость. А я годами жил иллюзией, что математики тоже ученые.

— Так оно и есть. Это иллюзия. Математика — это искусство, а не наука. В основе ее условность.

Деннисон явно старался добиться успеха, демонстрируя собственную позицию. Это был серьезный, плотного сложения человек. Доказывая, он вытягивался вперед, словно шел в атаку.

— Ученым следует держаться вместе. Вы только представьте: нас тут целый корабль, и кто над нами стоит? Человек, имеющий дело с абстракциями. Разве он может решать практические проблемы?

— Смешно, но мне казалось, что он весьма преуспевает в сглаживании наших проблем.

— Мы сами в состоянии сглаживать свои проблемы! — раздраженно заявил Деннисон.

Гросвенф нажал на кнопку. Заказанная еда заскользила по вертикальному конвейеру, целясь в центр стола.

— Этот опилочный ростбиф прямо из химического отдела? — буркнул он. — Восхитительных размеров и непередаваемого запаха. Интересно, сколько усилий было затрачено на то, чтобы сделать опилки из деревьев покидаемой нами планеты питательными? — Он поднял голову. — Ладно, не отвечайте… Я не желаю быть разочарованным в деятельности отдела, возглавляемого мистером Кентом, хотя мне и не нравится его облик и поведение. Видите ли, я обратился к нему за помощью, а он велел мне позвонить ему через десять лет. Вероятно, он забыл о выборах. Кроме того, у него хватило наглости назначить собрание на то же время, когда я собрался прочитать лекцию о некзиализме. — Эллиот принялся — за еду. — Ни одна лекция не важна так, как это собрание. Я собирался обсудить вопросы, касающиеся каждого из нас, и тебя в том числе.

Лицо Деннисона пылало, голос стал резким.

Послушай, Эл, ты не можешь выступить против человека, которого даже толком не знаешь. Кент из числа тех людей, которые не забывают своих друзей.

— Я бы сказал, что он обладает также способностью ставить на место тех людей, которых не любит, — проговорил Гросвенф и нетерпеливо пожал плечами. — По моему мнению, Кент несет в себе все черты, пагубные для нашей цивилизации. Согласно теории Кориты о цикличности истории, мы находимся на „зимней“ стадии своей культуры. В один из ближайших дней я попрошу его разъяснить мне этот вопрос поподробнее. Но и не зная тонкостей, я уверен, что Кент, как кандидатура от демократов является полосой заморозков в этом суровом времени года.

Гросвенф хотел было добавить, что находится на борту именно для того, чтобы противостоять таким выскочкам, но промолчал, посчитав, что это уже будет перебор. Он понимал, что коллектив корабля вступил в стадию опасных споров, которые были причиной бедствий многих экспедиций.

Дальше, видимо, должен был начаться знакомый спектакль на базе социологических экспериментов: дебаты, выборы, раскол команды.

Деннисон зло улыбнулся.

— Вы только послушайте этого молодого философа, — сказал он и добавил, чуть ли не приказывая: — Голосуй за Кента, если понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.

Чтобы дать ему остыть, Гросвенф перешел на шутливый тон:

— Что же он сделает, придя к власти? Съест мою долю опилок? А может, я сам желаю стать директором. Давайте голосовать за тех, кому нет тридцати пяти. В конце концов, мы превосходим пожилых в пропорции три или четыре к одному. Демократия требует, чтобы мы сотрудничали на основе пропорции.

Деннисон, казалось, пришел в себя.

— Ты совершаешь серьезную ошибку, Эл, и скоро в этом убедишься.

Обед завершили молча. На следующий день Гросвенф понял, что, скорее всего, его затея потерпит неудачу. Естественно, это его расстроило. Он понимал, что Кент, видимо, запретил своим последователям пойти на лекцию, которую читает человек, не поддерживающий его. Но хотя под контролем шефа химического отдела находилось большинство ученых, все-таки оставалось еще несколько сот человек, влияния на которых он не имел. Гросвенф не мог не вспомнить, что сказал ему директор института накануне отъезда:

— Работа, которую тебе предстоит вести на борту „Космической Гончей“, будет тяжелой. Некзиализм — новый подход к познанию и взаимодействию наук. Пожилые будут бороться с ним, повинуясь лишь инстинкту. Молодые, если они освоили обычный метод, автоматически будут протестовать, отвергая то, что зачеркивает их знания и называет их подход старомодным. Тебе самому придется использовать на практике приемы, которые ты познал в теории. Твоя борьба за существование станет продолжением твоей учебы. Прежде всего помни, что человеку, который прав, в критических ситуациях бывает достаточно положиться на свои чувства.

В 16.00 Гросвенф прошел к доске объявлений и изменил время лекции на 17.00. В 17.00 он изменил его на 18.00, а еще позже на 19.00.