Опыт есть самый лучший учитель, говорят старинные мудрецы. В самом деле самый лучший, и еще прибавить надобно: самый любезнейший. С одной стороны, что может так не обманчиво уверять нас в истине чего-либо, как опыт? С другой, что лестнее для сердца человеческого, как самому собою, собственным рассуждением рассеивать мрак заблуждений своих, которым обыкновенно подвергает нас неопытность наша, и в то же время без всяких посторонних убеждений, без всяких систематических доказательств уверяться во многих истинах, которые прежде казались невероятными? Например, мог ли бы я прежде сего поверить, что в природе действительно находятся все те люди, которые в истории и в театральных пьесах изображены самыми чернейшими красками, и которых мы вовсе не зная, с ужасом и омерзением произносим имена их? А теперь, теперь, любезный друг, никакая сила человеческая не может разуверить меня в том, что их нет. Поверишь ли, что в столь короткое время путешествия моего удалось мне видеть такого сорта людей несравненно более, нежели сколько я знал их по рассказам всякого рода писателей. Сверх сего приметил я, что страсти и пороки человеческие в подлиннике несравненно сквернее и гаже, нежели те, какие изображаются в комедиях и трагедиях. Филантроп, взирая на сие конечное повреждение естества человеческого, непременно пролил бы источники филантропических слез, а мизантроп со всею адскою злобою рассмеялся; но я, не принадлежа ни к тому, ни к другому ордену, делал только тебе коротенькие поучения из предложения: должно избегать пороков. Но поелику таковые поучения очень обыкновенны и каждому известны, то я не скажу тебе из них ни одного слова.
Может быть, это будет последнее письмо мое к тебе, любезный друг. Путешествие, хотя оно и не продолжительно было, очень утомило меня. Разлука с тобою начинает тяготить сердце мое. На завтрашний день я отправляюсь в путь. Скоро надеюсь броситься в твои объятия.