Путешествие мясника

Я выслушиваю эту команду не моргнув глазом, потому что уже знаю, что такое «пофранцузить». На языке мясников это значит тщательно зачистить кончики ребер, которые позже и образуют гордую корону над мясом. На примере первого ребра Эрон показывает, как все должно быть. Сначала ножом он делает частые насечки на мясе со всех сторон ребра — плотную пленку, крепко соединяющую мясо и кость, надо по возможности ослабить. Потом кончиком ножа разрезает мясо между ребрами, начиная с того места, где начал делать насечки, и до конца ребра. Далее Эрон берет шпагат, делает из него петлю, надевает ее на ребро, насколько позволяет разрез, и туго затягивает узел. Конец шпагата он пару раз обматывает вокруг ладони, а потом с силой дергает на себя и сдирает петлю с кости вместе с мясом и пленками. Теперь из корейки торчит совершенно чистый, белый кончик ребра.

— Видишь, все просто. — Он бросает содранное мясо в ведро, где лежат обрезки баранины для фарша, и кивает мне: — Теперь ты.

У меня все получается не так гладко. Я делаю насечки, а потом разрезы между ребрами, надеваю петлю, затягиваю, дергаю, еще раз дергаю, но петля не желает соскакивать с ребра. Зато каждый раз, когда я дергаю, шпагат врезается мне в ладонь и уже оставил две глубокие борозды у основания мизинца и большого пальца. Из них немедленно начинает сочиться кровь. Я скорее умру, чем пожалуюсь Эрону, но мне больно, и я никак не решаюсь дернуть в третий раз. Потом все-таки дергаю, и шпагат рвется. Блин!

Но ругаться я стараюсь шепотом, чтобы не услышал Эрон: он в нескольких шагах от меня занимается своим делом. Я снимаю шпагат с ладони, срезаю с ребра бесполезную теперь петлю и, стараясь стать невидимой, спешу на кухню за пластырем. На обратном пути я прихватываю из бака специальную армированную перчатку. У нас ими пользуются очень неохотно: если уж тонкий латекс делает движения неуклюжими, то что говорить о стальной проволоке? Но сейчас я натягиваю перчатку и собираюсь сделать еще одну попытку. Уж не знаю, то ли Эрон заметил мое непродолжительное отсутствие, то ли услышал, как я выругалась, то ли обратил внимание на перчатку, но, во всяком случае, он оставил свою работу и теперь смотрит на меня. Я нервничаю.

Сделав новую петлю, я надеваю ее на ребро, затягиваю, дергаю. Ничего не получается.

— Черт!

— Используй инерцию. Отодвинь мясо подальше — так, чтобы рука была прямой. Потом один раз сильно дерни на себя. Вот так. — Он забирает у меня шпагат.

— Нет, я сама!

— Успокойся, я не собираюсь ничего за тебя делать. Только покажу. — Эрон действительно показывает пантомиму: вытягивает руку вперед, а потом медленно сгибает ее так, что локоть оказывается прижатым к боку. — Заметь, тянуть надо не горизонтально, а немного кверху, точно по изгибу ребра. Иначе ты не сдираешь мясо, а вроде как ломаешь кость. Поэтому шпагат и рвется.

— Угу, поняла.

Я забираю у него веревку и дергаю. С четвертой попытки у меня все получается: мясо сходит с кости, и ребро остается совершенно чистым и белым. Ура!

— В жизни ни от чего не получала такого удовлетворения! Честно.

— Ну уж, не преувеличивай.

— Ладно, соглашусь. Может, пару раз и получала. Но полностью одетой? В мясной лавке? Нет, это точно впервые.

Повторить этот успех мне больше не удается. Следующее ребро оказывается чересчур толстым. Шпагат лопается: раз, другой, третий.

Когда Эрон отлучается на кухню, ко мне подходит Джош и сочувственно советует:

— Не слушай ты этого умника. Зачищай ножом, как все нормальные люди.

И остаток работы я действительно делаю ножом: это скучно, нудно, совсем не гламурно, но зато, когда я ставлю зачищенную корейку на ребро, сворачиваю ее кольцом и перетягиваю шпагатом, туго, как корсет перетягивает талию красотки-южанки, получается корона такой красоты, что даже Эрон одобрительно щелкает языком:

— Конфетка!

Я отношу корону на витрину, и там, среди банальных котлет и стейков, она выделяется, как куртизанка на фоне скучных домохозяек. Мне кажется, каждый увидевший ее тут же поймет что-то важное и тайное про того, кто ее сделал.

— Джуль, ты поливаешь ростбиф?

— Черт! Совсем забыла. Извини.

Мне очень хочется посмотреть, кто купит мою сексуальную «корону», но в тот момент, когда это происходит, я занята на кухне: вытряхиваю на кусок хлеба мозг из выполнившей свою задачу косточки.

— Привет. Как мясо?

— Хорошо. Дико устала. Еду домой. Ну, в смысле, в Рифтон. Скоро связь оборвется.

— Ладно. Я скучаю без тебя.

— Я тоже.