Путешествие на ''Молдова-филм''

В целом же новая работа молдавской студии стала явлением положительным. В "Правде" накануне открытия январского (1967) пленума Союза кинематографистов СССР, посвященного развитию национальных кинематографий, лауреат Ленинской премии Чингиз Айтматов писал:

"Среди новых художественных кинолент, созданных в республиках в самое последнее время, мне бы хотелось выделить молдавский фильм "Горькие зерна" (авторы сценария и постановщики В. Гажиу и В. Лысенко), повествующий о трудном пути послевоенной молдавской деревни.

Нам еще порой приходится сталкиваться с идеализацией всего национального, как некоей незыблемой исторической категории. А ведь национальное может быть революционным и контрреволюционным, социалистическим и буржуазным, прогрессивным и реакционным фактором в развитии исторических и культурных судеб народа.

В "Горьких зернах" эта проблема нашла, по-моему, правильное выражение. Любуясь здоровым народным духом, трудолюбием и мудростью народа, уважая его национальное самосознание и традиции, авторы в то же время борются против его же отсталых и косных взглядов, предрассудков и заблуждений, против всего, что оказалось враждебным новому в классовой борьбе за переустройство жизни.

В фильме, на мой взгляд, хорошо проявилась социальная сторона национального"[16].

К этому хочется только добавить, что зерна, брошенные руками Гажиу и Лысенко на ниву молдавской кинематографии, обещают в будущем добрые всходы.

ФИЛЬМЫ ЮБИЛЕЙНОГО ГОДА

По бескрайним просторам Забайкалья движется поезд. Преодолевая все новые и новые километры пути, натужно пыхтит небольшой паровоз. Жалобно поскрипывают ветхие арестантские вагончики, словно сетуя на свою судьбу, что приходится им везти к месту казни Сергея Лазо и его боевых товарищей. И неведомо этим вагончикам, неведомо японским солдатам-конвоирам, со страхом и любопытством рассматривающим сквозь прутья стальной решетки пленных большевиков, что поезд, на котором Лазо и его друзей везут к смерти, станет поездом в бессмертие.

Так начинается фильм "Сергей Лазо". Образ поезда и дороги проходит через весь фильм. С одной стороны, это драматургический прием, при помощи которого сценарист Г. Маларчук и режиссер А. Гордон связывают отдельные новеллы, составляющие фильм, а с другой — образ дороги это нечто большее, чем просто связка отдельных новелл. Дорога дает нам возможность лучше почувствовать революционный порыв, стремление вперед, "к свободе, к свету".

Новеллистичность построения сюжета для молдавского кино — прием не новый. В форме новелл строится драматургия таких лент, как "Колыбельная", "Человек идет за солнцем", "Последний месяц осени". Несмотря на это, каждая из этих картин имеет свои, только ей присущие черты и в сюжетосложении, и в изобразительном ряде. Есть они и в картине "Сергей Лазо".

Новеллы эти более строго очерчены, даже отбиты специальными титрами, указывающими на время и место действия. В этом смысле они ближе по структуре к картине Михаила Ромма "Девять дней одного года", где драматургия связана не столько с ходом самого действия, сколько с логическим развитием авторской мысли.

В "Сергее Лазо" авторы не стремились к составлению подробного жизнеописания героя. Они хотели показать развитие его характера в разные периоды жизни.

Собственно, уже в первой, красноярской новелле есть заявка на характер героический: Лазо предстает перед нами сформировавшимся революционером-борцом, имеющим свои убеждения и знающим, на что он идет.

Эпизод в доме красноярского губернатора, который, собственно, является лишь экспозицией к фильму, уже многое нам дает. Мы узнаем здесь не только чисто биографические подробности о герое: национальность, происхождение и т. п., но и убеждаемся в том, что Лазо — человек принципиальный, которого ни родственные чувства, ни дворянское происхождение не заставят пойти на компромисс. Последующий эпизод — "Пожар в зерновом складе", хотя и мало чем дополняет характеристику героя, в силу своей иллюстративности, все же является своего рода логическим завершением первой новеллы.

Между первой (Красноярской) и второй (Иркутской] новеллами отрезок времени сравнительно небольшой. Но здесь мы видим Лазо уже в новом качестве: он командир небольшого отряда красногвардейцев, пришедшего на помощь иркутским рабочим.

Сразу же заметен контраст между людьми, которых привел Лазо, и красногвардейцами-иркутянами под командой Комаровского. Здесь дело даже не только в той революционной дисциплине, которую Лазо привил своим бойцам, но и в той убежденности, которую он сумел им передать.

Именно эта убежденность помогает бойцам Лазо выполнять самые сложные операции и делать это с минимальным риском, именно она, в конечном счете, формирует революционного бойца, способного не только воевать, но воевать сознательно, применяя военное искусство.

— Товарищи! Сегодня мы вышли к Тихому океану! ("СЕРГЕЙ ЛАЗО").