Путешествие на Запад. Том 2

– О горе! О несчастье!
О том, что произошло, сложены стихи:
Ненавистный и упрямый,
И подобный обезьяне,
Из чудесной оболочки
Он спустился в мир страданий.
И в таком перерожденье
Был удел его печальный;
Позабыл он, заблуждаясь,
Образ свой первоначальный.
Словно лебедь, потерявший
На пути родную стаю,
Горько плача, говорил он;
«Я тоскую, я страдаю!
Потеряв свою дружину,
Я плачусь за преступленья,
Но когда же я достигну
Искупленья и прощенья!
И для странника земного
Скоро ль кончатся дороги,
Чтоб вернуться просветленным
В те небесные чертоги!»

Горю и стыду старого духа, казалось, не было предела. Едва волоча ноги, он с плачем поплелся в пещеру. Здесь все было как и прежде, все вещи стояли на своих местах, поражала лишь глубокая тишина: кругом не было ни души. Это еще больше опечалило старого духа. Он бессильно склонился на каменный стол, поставил свой меч и, заткнув за ворот веер, погрузился в глубокий сон. Не зря говорят: «Радость заставляет человека ликовать, грусть – навевает сон».

Однако вернемся к Великому Мудрецу. Вскочив на облако, он долго в раздумье стоял перед горой, размышляя о том, как бы ему спасти учителя. Наконец он крепко – накрепко привязал к поясу кувшин, решив вернуться к пещере и разведать, что там творится. Очутившись у пещеры, он увидел, что ворота распахнуты настежь. Кругом стояла мертвая тишина. Осторожно ступая, Сунь У-кун вошел внутрь и неожиданно увидел старого духа, который, облокотившись на каменный стол, громко храпел. Из-за воротника у него торчал банановый веер, прикрывая половину головы, а рядом, у стола, стоял семизвездный меч. Сунь У-кун осторожно подошел к духу и потихоньку выдернул у него из-за воротника веер. Однако тут же бросился бежать к выходу. Дело в том, что ручка веера зацепилась за волосы духа, и тот, конечно, сразу же проснулся, поднял голову и, увидев, что Сунь У-кун выкрал веер, схватил меч и бросился за ним вдогонку. Но Сунь У-кун успел выбежать из пещеры. Воткнув веер за пояс, он начал обеими руками размахивать своим посохом и приготовился к бою с духом. Между ними разгорелся ожесточенный бой:

Князь духов был разгневан до предела,
И шапка на главе не усидела.
Он Сунь У-куна проглотить хотел:
«О злая тварь! Смирись, пока ты цел!
Весь полон ты насмешкой и обманом,
А нынче ты пришел за талисманом!
Не счесть мне слуг, погубленных тобой,
И потому – начнем смертельный бой!»
А Сунь У-кун ответствовал сердито:
«Чем только голова твоя набита!
Мой жалкий, неспособный ученик,
Из-за чего ты подымаешь крик?
Со мной, чье имя издавна почтенно,
Ты в смертный бой вступаешь дерзновенно?
Гранит покрепче дюжины яиц,
И ты падешь передо мною ниц!»
Меч с посохом по воздуху летали,
И жалости враги в бою не знали,
Волчком вертелись, бились так и сяк.
Являя мастерство своих атак.
Учитель шел за свитками Писаний,
Чтоб Будде поклониться на Линшани;
Из-за него великая вражда
Возникла у противника тогда,
Подобная вражде огня с металлом;
Все пять стихий в смятении немалом –
Противники владеют силой чар.
Рождает бурю мастерской удар;
Уж в небе солнце начало садиться,
А на земле все так же битва длится.
Все ж наконец, совсем лишившись сил,
Владыка духов первым отступил.

Раз сорок схватывались противники. День клонился к вечеру. Наконец дух понял, что ему не устоять против Сунь У-куна. Мы не будем подробно рассказывать о том, как он бросился бежать на юго-запад, к пещере Поверженного дракона.