Путешествие на Запад. Том 4

На изукрашенном помосте,
Широком, четырехугольном,
Вниманье сразу привлекают
Ряды высоких поставцов.[69]
Откроешь – и на каждой полке
Увидишь кипы книг старинных,
Все истины земли и неба –
Творенья древних мудрецов.
А рядом с ними на помосте
Играют золотом и яшмой
Ларцы и ларчики резные,
Расставленные там и сям:
В них свитки ценные хранятся,
Собрания старинных грамот –
На радость мудрому владельцу,
На удивление гостям.
На хрупких столиках узорных,
Покрытых лаком драгоценным,
Сверкают тушечницы с тушью,
Бумага, кисти для письма,
И все, что видишь в этом зале,
Как в лучшем из книгохранилищ,
Полно приятных развлечений
Для просвещенного ума.
Вот перед ширмой ярко-красной,
Перцового, густого цвета,
Изящно выгнутые лютни
Расставлены невдалеке,
Вот в удивительном порядке
Разложены картины, книги,
А вот точеные фигуры
Блестят на шахматной доске.
И тут же золотой отделкой
Блистает яшмовое било,
Чей величавый, звучный голос
К священным помыслам зовет.
А рядом со стены свисает
Густая «борода дракона»,[70]
Что охраняет от соблазнов,
От праздных мыслей и забот.
Струится в окна свежий воздух,
Вселяя и покой и бодрость,
Душе усталой помогая
Свои тревоги превозмочь.
Здесь каждому на ум приходят
Одни возвышенные мысли,
А все желания мирские
Невольно отступают прочь.

Войдя в этот зал, Танский наставник хотел было опять приветствовать хозяина, но тот снова удержал его:

– Прошу прежде снять с себя дорогое облачение, – сказал он.

Танский монах снял рясу, и тогда только хозяин обменялся с ним положенными поклонами. Затем позвали Сунь У-куна и остальных учеников, чтобы те тоже могли представиться хозяину. После этого хозяин велел накормить коня, сложить поклажу под навесом и лишь тогда завел беседу с гостями, поинтересовавшись, кто они такие и откуда идут.

– Я, бедный монах из восточных земель, – начал Сюань-цзан, – посланец великого Танского государства. Прибыл в вашу благодатную страну, чтобы посетить чудесную гору Линшань, поклониться Будде и испросить у него священные книги. Узнав, что в твоих драгоценных хоромах уважают монахов, я явился сюда поклониться тебе и попросить накормить нас, чтобы мы тотчас же могли отправиться дальше.

Лицо хозяина при этих словах просветлело, и он, радушно посмеиваясь, стал рассказывать о себе.

– Меня, недостойного, зовут Коу Хун, – сказал он, – а прозвище мое «Великодушный». Вот уже шестьдесят четыре года зря живу на свете. Сорока лет я дал зарок принять и накормить ровно десять тысяч монахов. Нынче исполнилось ровно двадцать четыре года, как я дал свой обет. У меня ведется книга записей, в которую я заношу имена монахов, облагодетельствованных мною. Недавно на досуге я сосчитал монахов, которым дал приют, – за все это время их оказалось девять тысяч девятьсот девяносто шесть человек. Не хватало еще четырех монахов. И вот сегодня небо как раз и ниспослало мне вас, четверых. Заветное число десять тысяч, таким образом, завершается. Прошу тебя, уважаемый наставник, сообщить мне ваши имена. Вы уж как хотите, но поживите у меня с месяц или подольше, а затем я велю подать паланкин и коней, чтобы проводить тебя на гору, почтенный наставник. Отсюда до чудесной горы Линшань всего только восемьсот ли. Теперь совсем недалеко.

Танский наставник от этих слов пришел в неописуемую радость и скрепя сердце согласился пожить здесь немного. Но об этом мы рассказывать не будем.

Все слуги, от мала до велика, стали носить дрова, таскать воду, брать крупу, муку и разные овощи, готовить трапезу.

Хозяйка, встревоженная шумом, спросила:

– Что за монахи явились к нам в дом и почему из-за них поднялась такая суматоха?

– Это не простые монахи, – отвечали слуги. – Они говорят, что их послал сам император великого Танского государства и что идут они из восточных земель на чудесную гору Линшань поклониться Будде. Они прошли невесть какой дальний путь.