Путешествие на Запад. Том 4

Внезапно дунул ветер,
Узор померкнул звездный,
И лунный лик, сияющий
Над кругом всей земли,
Закрылся черным облаком,
И взвился вихрь морозный,
И грохот урагана
Послышался вдали.
Все ближе гул зловещий,
Все громче вой и гомон.
И, словно сотни дьяволов
Сюда слетелись вдруг,
Тайфун упал на город
И все затмил кругом он,
И горожан беспомощных
Всех охватил испуг.
Родители кидаются
В туман и мрак кромешный,
Хотят ребят испуганных
Под кровлю увести,
И, не страшась правителя,
Пытаются поспешно
Детей, в гусиных клетках томящихся,
Спасти!
Как было все угрюмо,
И сумрачно, и грозно,
Крутящаяся вьюга,
Клубящаяся мгла!
Боролись люди с бурей,
Замерзли на морозе,
Корою ледяною
Покрылись их тела.
Метались, плача, матери
В тревоге безнадежной,
Отцы, рыдая, звали,
Те – сына, эти – дочь,
Дядья и деды древние
Во тьме блуждали снежной,
Хоть жизни не щадили,
Но не могли помочь.
Везде кружились вихри!
И духи-исполины,
По воле Сунь У-куна
Слетевшие на зов,
С дрожащими младенцами
Гусиные корзины
В горах укрыли бережно
И в глубине лесов.
Пусть эту ночь родители
Всю провели в печали,
Безвременно погибшую
Оплакав детвору,
Зато рассвет безоблачный
С веселием встречали,
Найдя детей любимых
У двери поутру.

Об этом знаменательном событии сложены еще и такие стихи:

Как много было их,
Подвижников безгрешных,
Буддийских мудрецов,
Достойных всех похвал!
И звали Мохо тех,
Кто долго и успешно
Деяния добра и правды
Совершал.
Десятки тысяч их,
Великого Ученья
Святых учеников,
На праведном пути,
Кто в трех прибежищах[4]
Искал успокоенья,
Кто заповедей пять
Старался соблюсти.
И к Будде светлому
Возносятся моленья,
Чтоб людям он простил
Былые прегрешенья
Не царь был виноват,
Забывший стыд и жалость,
К несчастиям детей
В стране бикшу тогда:
Нет, видимо, давно –
В прошедшие года –
В их прежнюю судьбу
Несовершенство вкралось.
Но мудрый Сунь У-кун,
Душой страдая сам,
Всем духам приказал
Спасти детей в корзинах.
И подвиг совершил,
Угодный небесам,
Заслуги превзойдя
Буддийского брамина.

В ту ночь, в час, когда сменилась третья стража, духи благополучно доставили детей в безопасное место и приютили их там.

Тем временем Сунь У-кун по благодатному лучу спустился на землю и направился прямо во двор почтовой станции. До него донеслась молитва:

Я верю в великого Будду,
В спасителя нашего верю…

Ликуя, вошел Сунь У-кун в помещение и воскликнул:

– Наставник, вот и я! Ну как, бушевал здесь ветер?

– Ну и ветер был! – вставил свое слово Чжу Ба-цзе.

– А что с детьми? Удалось их спасти? – нетерпеливо спросил Танский монах.

– Они все до единого доставлены в безопасное место, – ответил Сунь У-кун. – А когда мы все уладим и отправимся в дальнейший путь, – их привезут обратно.

Танский монах принялся благодарить Сунь У-куна и лишь теперь спокойно улегся спать.

Едва забрезжил рассвет, Танский монах проснулся, привел себя в порядок и позвал Сунь У-куна.

– Брат У-кун! Я пойду во дворец за пропуском, – сказал он.

– Наставник! Боюсь, что один ты там ничего не добьешься! – ответил Сунь У-кун. – Пойдем вместе, посмотрим, что из себя представляет здешний злодей-еретик, заправляющий всеми делами в государстве.

– Как бы своей грубостью ты не навлек гнев правителя, – растерянно произнес Танский монах. – Ведь кланяться ему ты не пожелаешь.