Путешествие на Запад. Том 4

Внезапно дунул ветер,
       Узор померкнул звездный,
И лунный лик, сияющий
       Над кругом всей земли,
Закрылся черным облаком,
       И взвился вихрь морозный,
И грохот урагана
       Послышался вдали.

Все ближе гул зловещий,

       Все громче вой и гомон.
И, словно сотни дьяволов
       Сюда слетелись вдруг,
Тайфун упал на город
       И все затмил кругом он,
И горожан беспомощных
       Всех охватил испуг.

Родители кидаются

       В туман и мрак кромешный,
Хотят ребят испуганных
       Под кровлю увести,
И, не страшась правителя,
       Пытаются поспешно
Детей, в гусиных клетках томящихся,
       Спасти!

Как было все угрюмо,

       И сумрачно, и грозно,
Крутящаяся вьюга,
       Клубящаяся мгла!
Боролись люди с бурей,
       Замерзли на морозе,
Корою ледяною
       Покрылись их тела.

Метались, плача, матери

       В тревоге безнадежной,
Отцы, рыдая, звали,
       Те – сына, эти – дочь,
Дядья и деды древние
       Во тьме блуждали снежной,
Хоть жизни не щадили,
       Но не могли помочь.

Везде кружились вихри!

       И духи-исполины,
По воле Сунь У-куна
       Слетевшие на зов,
С дрожащими младенцами
       Гусиные корзины
В горах укрыли бережно
       И в глубине лесов.

Пусть эту ночь родители

       Всю провели в печали,
Безвременно погибшую
       Оплакав детвору,
Зато рассвет безоблачный
       С веселием встречали,
Найдя детей любимых
       У двери поутру.

Об этом знаменательном событии сложены еще и такие стихи:

Как много было их,
       Подвижников безгрешных,
Буддийских мудрецов,
       Достойных всех похвал!
И звали Мохо тех,
       Кто долго и успешно
Деяния добра и правды
       Совершал.

Десятки тысяч их,

       Великого Ученья
Святых учеников,
       На праведном пути,
Кто в трех прибежищах[6]
       Искал успокоенья,
Кто заповедей пять
       Старался соблюсти.

И к Будде светлому

       Возносятся моленья,
Чтоб людям он простил
       Былые прегрешенья.

Не царь был виноват,

       Забывший стыд и жалость,
К несчастиям детей
       В стране бикшу тогда:
Нет, видимо, давно –
       В прошедшие года –
В их прежнюю судьбу
       Несовершенство вкралось.

Но мудрый Сунь У-кун,

       Душой страдая сам,
Всем духам приказал
       Спасти детей в корзинах.
И подвиг совершил,
       Угодный небесам,
Заслуги превзойдя
       Буддийского брамина [7].

В ту ночь, в час, когда сменилась третья стража, духи благополучно доставили детей в безопасное место и приютили их там.

Тем временем Сунь У-кун по благодатному лучу спустился на землю и направился прямо во двор почтовой станции. До него донеслась молитва:

Я верю в великого Будду,
В спасителя нашего верю…

Ликуя, вошел Сунь У-кун в помещение и воскликнул:

– Наставник, вот и я! Ну как, бушевал здесь ветер?

– Ну и ветер был! – вставил свое слово Чжу Ба-цзе.

– А что с детьми? Удалось их спасти? – нетерпеливо спросил Танский монах.

– Они все до единого доставлены в безопасное место, – ответил Сунь У-кун. – А когда мы все уладим и отправимся в дальнейший путь, – их привезут обратно.

Танский монах принялся благодарить Сунь У-куна и лишь теперь спокойно улегся спать.

Едва забрезжил рассвет, Танский монах проснулся, привел себя в порядок и позвал Сунь У-куна.

– Брат У-кун! Я пойду во дворец за пропуском, – сказал он.

– Наставник! Боюсь, что один ты там ничего не добьешься! – ответил Сунь У-кун. – Пойдем вместе, посмотрим, что из себя представляет здешний злодей-еретик, заправляющий всеми делами в государстве.

– Как бы своей грубостью ты не навлек гнев правителя, – растерянно произнес Танский монах. – Ведь кланяться ему ты не пожелаешь.