Путешествие парижанина вокруг света

Тогда доктор сказал несколько слов на местном наречии чернокожих, которые на них, однако, не обратили внимания.

Туземцы вторично протянули свои руки, чтобы схватить обоих молодых французов, но Фрике, а за ним и Андре выскочили из хижины и очутились на площади. Мальчуган был проворен, как белка, и упруг, как стальная пружина; а Андре, несмотря на свою тонкую и высокую фигуру, был мускулист, как атлет.

Те, кто хотел помешать им выскочить, были опрокинуты и смяты в мгновение ока.

— Теперь мы разомнемся! — воскликнул Фрике своим юношеским голоском и, потерев руки песком, встал в правильную боевую стойку перед нападающими, готовясь встретить их по всем правилам французской борьбы.

— Ну-ка! За кем теперь черед?! — воскликнул он. — Сделайте одолжение! А, за тобой, сынок!.. Превосходно!.. Вот, получай!.. — И он ловко подставил ножку одному из аборигенов, одновременно дав легкий толчок в плечо, отчего чернокожий растянулся во всю длину на спине, пораженный, каким образом все это случилось. — Ну, все это только ради забавы! Не следует портить отношения… Эй, позвольте, господа туземцы, если вы намерены принять это всерьез, то потрудитесь мне сказать об этом!

В этот самый момент на него бросились двое других чернокожих.

— Вот!.. Так!.. — И мальчуган проворно нанес тому и другому по крепкому удару кулаком под ложечку, отчего черный цвет их кожи мгновенно превратился в пепельный, и оба они покатились на землю с болезненным стоном.

Андре, прислонясь спиной к наружной стене хижины и выставив вперед руки, также боксировал с искусством первоклассного великобританского чемпиона.

— Браво! — кричал ему маленький парижанин. — Хорошая школа! Меткий удар! — И в то же время сам наносил ногой сильный удар в зубы слишком осмелевшему туземцу, подошедшему к нему ближе, чем следовало.

Пуф! Пум! — раздались два сильных прямых удара Андре, направленные в грудь двух противников, отчего их груди загудели, как два гонга, и оба повалились на землю, харкая кровью.

— Теперь за тобой черед, приятель! — воскликнул мальчуган. — Так тебе еще мало?! Ну на, получай! — И его пятка метко наносит удар прямо в голень ничего не ожидающего африканца. — «Не в бровь, а в глаз!» — как говорят у нас в Париже! — добавил он, смеясь, довольный меткостью своих ударов.

Между тем толпа около Андре заметно увеличивалась, но никто не решался подступить к нему слишком близко.

В этом не было ничего удивительного: никто из дикарей не мог устоять против мускулатуры европейца. Легкие на бегу, выносливые и неутомимые, чернокожие очень редко обладают силой, равной белым, в большинстве случаев мускулатура их несравненно слабее.[2]

Мальчуган поражал своей ловкостью и проворством. Он наносил по десять ударов в секунду без видимого усилия, как бы шутя и играя.

Сильным ударом головы в живот он уложил рослого детину, хотевшего схватить его поперек туловища, и наполовину ослепил другого, сунувшегося было к нему, ткнув ему в глаза два растопыренных пальца. Третьего он заставил откусить себе язык сильным ударом кулака снизу вверх по челюсти. Затем, увертываясь от нападения четвертого, он, пригибаясь к земле, на момент уперся руками о землю и при этом со всей силой ударил ногой в лицо своего соперника.

— Да ты, видимо, хочешь выплюнуть все свои зубы, слабак! Так вот же тебе!.. Ну а теперь за кем из вас очередь? Вы, как видно, не знаете французского бокса! Ну так я вам покажу!..

Дикие крики и вопли усиливались. Новые враги прибывали со всех сторон. Что можно было сделать против более чем двухсот дикарей двоим, хотя бы и беспримерно смелым и ловким людям? Осиебы надвигались на них сплошной стеной. Некоторое время Андре и Фрике валили на землю целые груды чернокожих тел, затем вдруг все как бы замерло и остановилось.

Внезапно раздался долгий протяжный вой торжествующих дикарей, и обоих белых, мгновенно связанных, относят на руках в занимаемую ими хижину и бережно опускают на землю.

Доктор в страшном волнении и тревоге сокрушался и вспоминал все многосложные и звучные ругательства, которыми так изобилует провансальское наречие.

Фрике кипел яростью, тогда как Андре хранил пренебрежительное молчание.

Их усадили на циновку, затем, как будто ровно ничего не случилось, снова поднесли ту же бурду, которую они с отвращением оттолкнули от себя. Музыканты снова задули в свои трубы, предвещая новую пытку. Чернокожие проворно принесли трое козел высотой около полутора метров, на которые водрузили все три бадьи с отвратительной гущей.

Оказалось, что каждая бадья имела на дне круглое отверстие, заткнутое пробкой; в это отверстие введена была длинная тонкая кишка с костяным наконечником.

— Бедняги! — простонал доктор. — И вам волей-неволей придется испытать эту пытку!

Его пятка метко наносит удар прямо в голень ничего не ожидающего африканца.