Путешествие парижанки в Лхасу (с илл. В.Э.Брагинского)

Когда мы постучали, сторож приоткрыл дверь и хотел нас о чем то спросить, но мы не дали ему раскрыть рот и воскликнули в один голос, как бы охваченные тревогой:

— Наши друзья здесь?

— Какие друзья? — удивился сторож.

— Группа монахов из Сера и Депунга.

— Они ушли еще утром.

— Какое несчастье! — вскричали мы оба с сожалением.

Разговаривая с нами, сторож невольно открыл дверь шире, и, воспользовавшись этим, мы проскользнули на запретную территорию, не переставая забрасывать беднягу вопросами.

Мы осведомились, нет ли для нас послания от трапа, а главное, трапа должны были оставить ему мешок сушеного мяса, принадлежавший нам. При этом Йонгден недоверчиво смотрел на тибетца, и тот принялся всячески убеждать моего сына, что ему ничего не передавали, заверяя нас, что его замучила бы совесть, если бы он присвоил хоть что-нибудь из вещей ламы.

Все мысли Йонгдена сосредоточились на сушеном мясе, и он, казалось, позабыл обо всем на свете, и в частности о формальностях, которые необходимо выполнить, чтобы нам разрешили продолжать путь. Он играл свою роль с удивительным блеском. Между тем, несмотря на то что сторож был ошарашен потоком обрушившихся на него слов и оскорбительными подозрениями ламы, я заметила, что он все же еще не утратил способности рассуждать здраво и не забывает о своих обязанностях, а также о том, что мы должны уплатить пошлину.

Мы надеялись, что, проникнув за дверь моста, сумеем избежать визита в дзонг, но сторож не должен был об этом догадаться. Наша уловка удалась наполовину: честный тибетец, поглощенный разговором с ламой, даже не посмотрел на меня; таким образом, пёнпо, у которого не было никаких подозрений на наш счет, вряд ли соизволил бы лично принять какую то нищенку. Внезапно мне пришла в голову дерзкая мысль: я подумала, что могу подняться в дзонг и, без сомнения, без труда обману мелкого служащего, который меня там встретит.

Итак, я решила рискнуть и спросила сторожа хнычущим голосом, как подобает нищенке:

— Подавал ли пёнпо милостыню нашим друзьям?

— Понятия не имею, — сухо ответил тибетец, все еще озабоченный тем, как доказать свою честность.

— Ну что ж! — сказала я. — Попытаюсь раздобыть еды, ведь у нас не осталось почти ничего из съестного, а нашего мяса здесь нет.

— Что касается этого мешка, — прервал меня Йонгден суровым тоном, — я узнаю правду с помощью гадания. Мои гадания всегда безошибочны.

— Да-да, именно так, — с готовностью откликнулся простодушный тибетец. — Мо жьяб, лама, вы встретитесь с пёнпо позже.

— А я сейчас же пойду к нему, — заявила я, — возможно, он проявит к нам сострадание.

Сторожу не было до этого никакого дела. Подходя к дому чиновника, я увидела опрятно и довольно изысканно одетого человека. Очень вежливо ему поклонившись, я спросила, каким образом попасть на прием к пёнпо.

— Что вы хотите? — поинтересовался незнакомец. Я объяснила ему, что мы с сыном, трапа из монастыря Сера, входили в состав группы странников, прибывших в Тонжиюк накануне. Мой сын страдал из-за болей в ноге, и поэтому мы отстали, но теперь он чувствует себя лучше. Мы должны попытаться как можно скорее догнать наших друзей, ибо у нас совсем не осталось еды.

Затем с нарочитой робостью я вытащила из своего амбага тщательно завязанный лоскут и достала из него две транки[141].

— Эти деньги, — заявила я, — предназначаются пёнпо. Мой сын еще не подошел, но скоро будет здесь. Он сейчас расспрашивает сторожа о мешке, который должны были оставить для нас друзья.

Две транки изрядно превышали сумму мостовой пошлины. Незнакомец мог понять из моих слов, что лама рассчитывает получить от пёнпо подаяние в виде продуктов[142]. Я придумала эту хитрость, хорошо зная тибетские нравы, и учитывала, что предложенная сумма должна быть достаточно значительной, чтобы прельстить кого бы то ни было и заставить человека проявить алчность. Меня не волновало, что он будет думать о том, какие надежды мы возлагали на эти деньги.

— А пока, — продолжала я, — хочу попросить сёра.

Я не успела уточнить, у кого именно намереваюсь клянчить подаяние: у пёнпо или у его слуг. Мой собеседник быстро выхватил у меня две монеты, коротко велел ждать, не сходя с места, и удалился. Комедия удалась, как я и предполагала.

Несколько минут спустя появился слуга с миской тсампа, и я услышала, как человек, завладевший моими деньгами, приказывал ему:

— Уведите ее. Трапа незачем подниматься сюда.

Слуга отправился к сторожу, сказал ему несколько слов, которые мне не удалось услышать, а затем вернулся обратно.

Неумолимый страж моста развеселился и был преисполнен гордости, ибо за время моего отсутствия Йонгден, чьи мо были «безошибочны», обнаружил, что наши друзья действительно не оставляли мешок с мясом.

Что касается человека, который встретился мне по дороге в дзонг, то я сочла, что из осторожности не следует интересоваться его личностью.