Путешествие парижанки в Лхасу (с илл. В.Э.Брагинского)

Мы в очередной раз ловко избежали опасности и ускорили ход, стремясь отойти подальше отсюда. Это не могло удивить сторожа, полагавшего, что мы хотим догнать наших попутчиков. В тот же вечер мы сделали привал в красивом месте, расположенном приблизительно напротив селения, которое видели с другого берега реки. Начался небольшой снегопад, поэтому мы установили свою палатку под большим деревом, но наутро тонкий слой снега быстро растаял от солнечных лучей.

Нам не суждено было вновь встретиться со своими недавними спутниками. Они были ниспосланы нам Провидением, но теперь, когда благодаря им, хотя их не было рядом, мы без труда получили разрешение в дзонге Тонжиюка продолжать свой путь, казалось, что их роль в нашем рискованном походе окончена. Пусть же удача сопутствует им на протяжении всей жизни за то, что они невольно оказали нам помощь!

За Тонжиюком тропа устремляется к границе Конгбу, где ее называют Конгбу-ихо-лам (южная дорога Конгбу). Здешняя местность также покрыта лесом, но это уже не те полутропические джунгли, что мы видели на берегах Йигонг-Цангпо, и пейзаж вновь стал типичным для высокогорья.

Температура значительно понизилась, и вдоль речных берегов протянулась толстая кромка льда, а кое-где реки совершенно замерзли. Мы спали каждую ночь под открытым небом, у пылающего костра, под сенью елей, раскидистые ветви которых образовывали крышу над нашими головами.

Немногочисленные деревни, скрытые в лесах, невозможно было разглядеть, шагая по дороге; прохожие встречались нам тоже крайне редко. И все же атмосфера этого пустынного края все больше отличалась от салонгов[143], которые остались позади. Интуиция подсказывала, что мы приближаемся к центральным областям страны — средоточию населенных пунктов.

Местные жители, как и обитатели По, носят меховые одеяния, поверх которых они надевают нечто вроде риз; богатые люди шьют их из медвежьих, а простые селяне — из козьих шкур темного цвета. Покрой костюмов одинаков для обоих полов, и они отличаются лишь по длине. Мужчины приподнимают подолы своих нарядов с помощью пояса; таким образом, меховые одеяния едва доходят им до колен, а накидка — до талии; женщины носят платья до щиколоток и накидки — до колен. Как и повсюду в Тибете, одежду выворачивают мехом внутрь.

Характерной деталью женского костюма в этой части «южной дороги» является черная фетровая шляпа округлой формы, совсем как у европейских женщин; если дополнить сей головной убор лентой или пером, он мог бы украсить витрину любого парижского магазина.

И все же странные песнопения, которые я слышала в здешних краях, представляются мне куда интереснее модных изделий.

Сначала я полагала, что они сопровождают мистические обряды, совершаемые в глубине лесов, но на самом деле все оказалось проще и обыденнее.

Как-то раз, снова услышав душераздирающие стенания в стороне от дороги, я пошла через лес по направлению к незримому хору. Я уже представила себе мрачные похороны или какой-нибудь жуткий некромантический ритуал. Меня охватило приятное возбуждение, какое испытывает любой путешественник в предвкушении интересного зрелища. Выйдя на опушку леса, я увидела там исполнительниц трогательных песнопений; они были в одеяниях из козьих шкур и в круглых фетровых шляпах. Женщины тащили вниз деревья, которые рубили и распиливали на склоне горы мужчины их племени. Каждое из тяжелых, обвязанных веревками бревен несли с десяток крестьянок, и трагический похоронный марш, который они пели, помогал им шагать в ногу.

Каково происхождение этой странной музыки? Я никогда не слышала подобных мелодий ни в одной из областей Тибета.

Выйдя из лесов По и Конгбу-ихо-лам, мы оказались на очень открытой местности, где нашему взору предстали несколько долин. Мы увидели деревни, разбросанные среди бескрайних возделанных полей, за которыми простирались обширные пастбища. Горы, вырисовывавшиеся на заднем плане, обрамляли эту картину, напоминавшую альпийские пейзажи, но гораздо большего масштаба.

Край, лежавший на западе и северо-западе от этой местности, все еще оставался неисследованным, и мне очень хотелось предпринять вылазку в горы, возвышающиеся между реками Тонжиюк и Жьямда.

К сожалению, времени было в обрез. Нужно спешить, чтобы успеть в Лхасу к началу празднеств первого месяца года. Кроме того, я по-прежнему опасалась, что какая-нибудь оплошность привлечет ко мне внимание и поставит под угрозу мое инкогнито. Каким образом объяснить, чего ради я брожу вдали от больших дорог? Что ответить, если меня спросят, куда я направляюсь? Теперь мы шли по обжитым местам, где и в лесной чаще, и в горах в любой момент могли столкнуться с дровосеками или охотниками.

В Тибете не принято путешествовать ради собственного удовольствия; местные жители считают, что нет смысла скитаться без цели, если вы не направляетесь в конкретный пункт по делам или не совершаете паломничество к святым местам.